готов был пролиться в любую минуту. И Гриша присел за столик в ближайшем кафе, у которого был навес. Он заказал кофе и стал смотреть на воду. По Волге плыли баржи и теплоходы, с которых доносилась музыка. В кафе не было никого, кроме него и девушки за барной стойкой, которая любезно готовила ему напиток.
Он тщетно пытался привести мысли и чувства в порядок. Все было сумбурным…
Полил дождь. Волга померкла за его струями. Григорий вспоминал прошедшую ночь. Обстановку в доме Софьи Ильиничны. Танцующее пламя свечи в руках женщины и ее серые добрые глаза. На душе стало тепло и спокойно, но ныло где-то в глубине горла… Он глотнул кофе. Закурил. Дождь все усиливался. Тент навеса вибрировал от потоков воды. Гриша сидел неподвижно, уставившись на струи дождя, уже совсем скрывшие реку. Он не мог понять, что делать дальше? Память все прокручивала обстановку купеческого дома, каждую мелочь, которую он видел там.
Вдруг он услышал знакомый звук саксофона: «Не может быть… – подумал Гриша. – Где он? Как он может играть под таким дождем?» Мужчина стал искать музыканта, нетерпеливо вертя головой. Но дождь лил сплошной стеной, сквозь которую неслись только звуки мелодии…
И вдруг из непроглядной завесы воды вышла странная фигура. Это был он – тот же самый музыкант. Он играл уверенно и спокойно, и дождь не смущал его ничуть. Григорий заулыбался, оценив изобретательность музыканта: над саксофонистом был раскрыт зонт, который он как-то закрепил у себя за спиной. Это был зонт-трость огромных размеров. С него струями стекала вода, но музыкант был сух и чист. Там же, за спиной, болтался ящик от инструмента. Он был раскрыт и словно приклеен к спине мужчины. Правда, в нем не было ни копейки.
Саксофонист, тоже улыбаясь, подошел к единственному гостю кафе под навесом. Сменил мелодию. Гриша узнал ее, но не мог вспомнить названия. Он, слегка обалдев, смотрел на музыканта, похожего на гору. Мужчина поиграл еще и остановился.
– Привет! – поздоровался он с Гришей, словно был с ним давно знаком, и, повернувшись к стойке, за которой скучала девушка – работница кафе, прохрипел:
– Ирка, чего ты клиентов в такую погоду одним кофе поишь? С ума сошла? Кофе в такой дождь должен быть как минимум с коньяком… – он улыбнулся и обнажил рот с отсутствующими почти симметрично передними зубами: одним сверху и одним снизу. Подошел к Грише и нарочито вежливо спросил: – Разрешите присесть, сударь?
Гриша и без коньяка находился в состоянии какого-то опьянения. На секунду он задумался, что последние три дня с ним происходят странные вещи. И даже вот эта вторая встреча с саксофонистом казалась ему сейчас очень необычной. И это обращение…
Он охотно ответил:
– Весьма рад, сударь! Прошу!
Музыкант, не особо рассчитывавший на такую любезность, радостно снял с себя свое хитрое сооружение вместе с плащом и присел рядом с Гришей. В этот момент Ирина, официантка, принесла кофе и коньяк в маленькой рюмочке для музыканта. Было ясно, что он здесь постоянный клиент. Безмолвно она повернулась