vivunt sicut dii! Они живут здесь, как боги, на Капитолийском холме, – с нескрываемой завистью говорил Квинтус Марций Аттиан. – Честно говоря, я был бы не против задержаться в Александрии. Египтянки весьма недурны, надеюсь, царский гарем раскроет сегодня нам свои двери.
– Nec solum harem. И не только гарем. Клянусь Юпитером, Рим скоро заберет эти земли себе. Помяните мое слово. Этот царь просто старая изношенная сандалия, напыщенный индюк, которого здесь все презирают, от простого крестьянина до вельможи, – с пренебрежением процедил Луций Септимий. – Он ведь из черни, незаконнорожденный. Говорят, мать его была простой шлюхой. Болван, который только пьет и жрёт, ни о чем не думая своей бараньей головой. Даже удивляюсь, зачем с ним столько возится Помпей? – злобно добавил он.
– Мой друг должен знать, что бараны здесь особо почитаемы. Сказать так вслух, значит наслать на себя гнев богов. У Помпея далеко идущие планы, – ответил ему Публий Тулий Туск.
– Обратите внимание на эти нелепые фрески, изображающие людей с головами зверей, – кивнул на стены дворца пораженный Квинтус Марций Аттиан.
– Это их боги. Страна фанатиков. Они даже после смерти не оставляют в покое тела не только людей, но и зверей, издеваясь над трупами, бальзамируя их, – ответил ему Луций Септимий.
– De gustĭbus non est disputandum! – парировал ему Аттиан.
– Друзья, не забывайте про нашу миссию, – обратился к ним Публий Тулий Туск.
Римляне замолчали. Они прошли центральный зал, блистающий великолепием, минули – тронный, и очутились в украшенном колоннами и пилястрами зале празднеств.
При фараоне Птолемее Неос Дионисе в нем регулярно ставились театральные представления и выступали хоры. И сегодня хору аккомпанировал на флейте сам божественный царь, возлюбленный Птахом и Исидой.
Римляне замешкались и переглянулись. В их взглядах читалось недоумение, граничащее с презрением.
– Царь играет на флейте вместе со своими рабами, как это мерзко, – прошептал пораженный Квинтус Марций Аттиан.
– Презренный Авлет, так его любовно называют в народе, – оскалил дёсна Луций Септимий.
– Тише, господа, – одернул своих спутников Публий Тулий Туск. Тише. Помните, мы лишь выполняем работу, которую нам поручили.
Гостей встретили необыкновенно красивые, одетые в легкие, полупрозрачные одежды, которые подчеркивали их прелести, слуги. Они вручили посланникам по цветку лотоса, и одели каждому на шею гирлянду – из изумительных полевых цветов.
Музыка в зале замолкла. Царь, увидев прибывших гостей, поднялся им навстречу с золотым кубком.
— Божественный владыка, пусть славится имя твоё, – приветствовал его Публий Тулий Туск. – Да будешь жить ты вечно! Римляне низко поклонились фараону.
– Хлеб, мясо и вино – моим друзьям из Рима, – приветствовал их Птолемей. – Пусть возрадуется бог Дионис! – настроение у государя было прекрасным.
Красивые