двинувшейся в сторону Гродно.
Бомбили непрерывно. Шофер ехал за отступавшими солдатами в том же направлении. По лесам, по болтам тащили на себе гаубицы.
Добрались до ближайшего польского хутора. А там – немецкие разведчики. На хорошем русском, без акцента нам всем велели собраться и вернуться в место, откуда мы выехали. Но, отъехав, мы пошли с колонной на восток и дошли до реки Слоним. Мост был взорван. Кто мог, перебирались вплавь, лишь бы уйти дальше – в Белоруссию!
Вокруг царила суматоха: прошли крики, вопли и стоны, сошедшие на детский шепот:
– Война!
Часть 2
Бежим
Семнадцать семей в одной полуторке с низкими бортами мчались на восток, в сторону Гродно, подальше от немецкой армии, переходившей нашу границу.
Сесть было негде ни женщинам, ни детям. Дети держались, кто постарше – держал за ручку самых маленьких, чтобы на ухабах не выпали из кузова. Валя крепко вцепилась в чей-то суконный пиджак. Да так крепко, что боялась на ухабах оторвать его вместе со скользким подкладом.
Машина сначала пристала к отступающим ещё какое-то время мчалась мимо, пристав к отступающим кавалерийским полком и танковой дивизией. Проходя по проселочным дорогам, по тропам Полесья, лошади тянули гаубицы, тянули орудия. Ноги лошадей подкашивались под грузом огромных телег с ящиками боеприпасов, когда колеса застревали среди корней деревьев.
Вскоре военные настигли колонну людей, которые уходили дальше от линии фронта. И завыла сирена, предупреждая о налёте, чтобы все вокруг успели спрятаться во ржи или убежать в лес.
Над головой появился самолет-разведчик. Покружил над полем ржи и улетел. Вскоре загудели три бомбардировщика «Люфтваффе», рассекавшие небо.
Впервые девочка видела как немцы бомбили нашу землю и слышала как бомбы свистели, пролетая вниз, и как грохотали, громыхали, когда шлепались на землю. И столбы дыма, и комья земли поднимался вверх выше человеческого роста.
– Еще шесть летят! – закричал Женя.
А земля трескалась, образовались ухабы и воронки, от которых на поле появлялись залысины. А бомбы все сыпались, осколками уродуя машины и орудия, расцарапывая кожу и разрывая руки, ноги и животы людей, взлетела ввысь подкова лошади.
– Мама, мамочка, мои ушки лопнут! – кричали то Боря, то Женечка, но, оглушенная свистом падающей в воздухе бомбы, грохота разрывающихся снарядов и скрежета осколков, женщина не слышала его криков. Она держала руки сыновей.
– — Их двенадцать! – в ужасе женщина прикрыла голову младшего сына и уткнулась в землю лицом, прижимая своим телом его животик и ножки.
Валя сидела рядом и, зажав ушки, считала самолеты врага, которые приближались к полю.
– Целая стая – их двадцать четыре! – насчитал Владимир Никитич, но его никто не слышал: все бросились спрятаться в поле ржи. А моторы самолетов гудели так, что Валя зажала ушки, нечаянно