намек на сопротивление правящим властям в оккупационной территории – и его просто пристрелят. Мало того, устроят показательное наказание на площади его жене и детям. Потому он вытерпел и слова, и вызывающее поведение самоуверенного немца, считавшего себя благодетелем этого глупого русского мужика.
Фриц предложил бухгалтеру работу с хорошим пайком, спецпропуском и другими привилегиями от «Великой Германии».
Владимир Никитич блуждал взглядом по столу. Он рассматривал и запоминал до мельчайших подробностей карты и документы, лежавшие на там; старался понять схемы и чертежи. Сам в это время бормотал:
– Простите, вам нужен грамотный специалист. Я деревенский мужик. Нет, я не понимаю, как по-немецки складывать цифры, я не умею по-немецки писать и считать. И все, что я научился, работая счетоводом, так это пасти коров и считать бычьи хвосты.
Немец был раздосадован, жилы выступили на его шее, лицо побагровел от сопротивления этого глупца:
– Ступай к скоту, там тебе и место.
Так Клюкач стал пастухом. Он пас колхозное стадо. Зорек и Буренок, отобранных у односельчан за неуплату налогов, давно собрали в общее стадо.
Прошло лето, поспешила осень, а он так и не мог попасть домой, потому что немец из канцелярии так был зол на Клюкача, что ни разу не дал ему пропуск повидаться с семьей.
Весной сорок второго года враги предлагали колхозникам возродить частную собственность тем, кто будет подавать пример и выступать против Советской власти, будет награждаться инвентарем и землей.
Мало кто из колхозников верил немчуре, и желающих помогать врагу было мало, очень мало.
В кочегарке
Неделя за неделей одиннадцатилетняя Валентина с младшими братьями ждала маму с работы, делила поровну еду, чтобы хватило поесть пятилетнему Жене и двухгодовалому Боре. Девочка ухаживала за ними, рассказывала сказки и стихи, тихонько пела на ночь песни, которые напевала ей мама давным-давно, пока папа еще и не был коммунистом.
Коммунисты принимали в партию только проверенных людей. Тех, кто не предаст их общие интересы и всеми силами работает, чтобы и всем людям, и их детям жилось в свободной от бездельников богатеев-помещиков стране.
Валя понимала, что она – дочь настоящего коммуниста, уважаемого в райкоме и поэтому она и в школе старалась быть примерной ученицей, активной пионеркой. Она только ночью доставала из тайничка свой талисман – красный шелковый галстучек, подаренный комсомольцами позапрошлой весной.
Тоскливо разглядывая и поглаживая пальчиками нежный шелковый лоскуток, со слезами на глазах вспоминала как в школе помогала другим ребятам освоить азбуку и грамматику, помогала научиться счету. И ежедневно поливала цвет на подоконнике. А сейчас, когда немцы закрыли школы, она кормила, стирала, успокаивала мальчишек, когда им было холодно и темно в неотапливаемой ни осенью, ни зимой, ни сейчас, в марте, кочегарке.
– Мама, мама, – каждый