день была в приподнятом состоянии. Во время чаепития бухгалтерские барышни поинтересовались:
– Варвара Николаевна, посвятите нас, что произошло, вы просто светитесь от счастья?
С улыбкой ответила:
– Встретила любимого человека.
– А, как же муж?
– Муж – объелся груш, – засмеялась я, – Всё, девочки, о муже больше ни слова.
– Ну, и правильно, – промолвила пожилая главбушка, – старый он для вас. Этот – то, хоть помоложе?
– Ровесник…
– Так, это же Миша, – протянула счетовод Настя, поправляя очки.
Теперь моя очередь настала удивляться:
– Ты – то откуда знаешь?
– Мы его все знаем. Он вас каждый вечер с работы провожает. Только идёт в сторонке, чтобы вы его не видели…
– Всё. Разговоры закончены. За работу, – прервала Настю главбух.
Мне уже за тридцать. Никаких разговоров и сплетен я не боюсь. Это раньше меня можно было ввести в краску. Мне было неудобно подлецу в лицо сказать, что он негодяй. Сейчас я перешла этот рубеж. И, как говорится, могу резать правду – матку не смущаясь. Всё приходит с возрастом. Становясь взрослее, набираешься опыта, а вместе с ним появляется бескомпромиссность – в хорошем смысле этого слова. Поэтому вечером, идя на объяснение с Петей, чувствовала себя абсолютно спокойно.
Пётр был дома. Пояснив ситуацию, пошла в комнату, собирать вещи.
Петя налетел на меня, как коршун. Резко развернув, шибанул об стенку. Такого я не ожидала. Мы прожили с ним почти два года. Он ни разу не повысил на меня голос. А, тут… схватив за шкирку, ударил по лицу… Я попыталась дать отпор. Это ещё больше разозлило его:
– Сучка! Никуда не пойдешь! Я лучше убью тебя, чем будешь таскаться с другими…
Схватив меня за горло, он с такой силой сжал руки, что я, действительно, попрощалась с жизнью. Но было чудовищно обидно, я не боялась смерти, но в этот момент, когда я только стала возвращаться к жизни, почувствовала себя счастливой, мне совершенно не хотелось умирать.
Увидев бешенные, налитые кровью глаза Петра, я поняла, что спасти меня может только чудо…, теряя сознание, услышала настойчивый звонок в дверь…
Пришёл папа:
– Пиво купил. Дай, думаю, зайду, проведаю. Давно у вас не был. Посидим пивка попьём. Таранька у меня есть, – заходя на кухню, сказал папа, сделав вид, что не заметил беспорядка.
В комнате, растирая шею, пытаясь отдышаться, я старалась прийти в себя.
С улыбкой вышла на кухню:
– Папуля, рада тебя видеть.
– Я не вовремя?
– Ну, что, ты, – пропела я, с трудом сдерживая слёзы, – Ты, как всегда, кстати…
– Присаживайся, Николай, – ставя на стол бокалы, сказал Пётр.
Я быстро ретировалась в комнату, собрать документы, мне уже было не до вещей. Бог с ними, пусть остаются. Потом заберу.
Посмотрела на себя в зеркало. Отражение не порадовало. Видок ещё тот… на шее сине – красные пятна – проступающие синяки, кровоподтёки.
Переоделась –