делать то, что ты желаешь для себя, ибо нельзя позволять себе для себя хотеть один закон, а для другого – другой». Объясни мне, какое волшебство ты сотворил, и верни всё на свои места!
– Он считает меня волшебником, – пояснил Гилл, – И требует вернуть его назад.
– Для принца целый вице-консул не авторитет, – позволил себе улыбнуться Кадм, – А звание волшебника для вас, Гилл, вовсе не несоответствующий титул. Давайте заканчивать спектакль, он слишком затянулся. Люди пусть займутся свёртыванием Зоны, а нам предстоит детально разобраться в происшедшем.
Гилл наконец успокоился. И попробовал оценить обстановку с позиции молодого принца Юпанки. Пожалуй, рыба, схватившая крючок с наживкой, и сменившая водную среду на сухопутную, испытывает меньший стресс. Жаль юношу.
Праздничный, цветущий, многолюдный Коско, центр благоустроенной четырёхсторонней империи. Жизнь, здоровье, счастье – наследник короля будет править долго и мудро; он готовит себя к высокому предназначению, совершенствуя разум и тело. И вдруг воля неведомого ватука-волшебника переносит его в место, лишь отдалённо напоминающее родную столицу. Развалины, запустение, кругом не то люди, не то демоны. Не в подобной ли ситуации сейчас Илларион? Но как держится принц Юпанки! – ни тени страха в глазах, а возмущение да требование повернуть время вспять. Он ещё не постиг глубины свершённой драмы, потрясение впереди. Волна сочувствия и сопереживания всколыхнула Гилла. Нет возможности помочь Иллариону. Но этому, почти столь же юному страдальцу нужно создать соответствующие условия. Не ожидая, пока проснётся Консулат. Он обратился к Кадму:
– Да тут негде и поговорить. Полевые условия, палатки. Принц всё-таки! В Лиму бы…
Вице-консул согласно кивнул и сказал, не отрывая взгляда от возмущённого лица гостя из прошлого:
– Я вызвал соответствующий транспорт. Моя «Стрекоза» ранена. Гилл, берите принца. Вы и ваши ближайшие коллеги, все перебазируемся в Лиму. Акклиматизируем гостя из прошлого. Возможно, через него откроется путь к Иллариону.
4. Маяк «Фрэзи»
«Нам не хватает Гесиода! Своего собственного, современного Гесиода. Ведь мы так любим, когда нас хвалят. Почему-то считается, что герои Эллады альтруисты, что они тратили жизнь на борьбу за счастье всех других, не за своё личное. И почему-то считается, что и мы такие же, какими были они. Мы, живущие в довольстве и комфорте, не помнящие даже, что такое настоящий риск. Мы, боящиеся потерять минуту своей драгоценной жизни, желающие продлить её за Барьер и далее, насколько глаз видит. Герои…»
Гилл стоит на носу яхты, не замечая, что встречные брызги промочили одежду, а солёная вода стекает в ботинки. Чёрно-голубая равнина впереди волнуется, меняя рельеф, выращивая в себе холмы и горы, ущелья и каньоны.
«Совсем недавно Элисса показала, как она бесстрашна перед голодным тигром. Но то бесстрашие от незнания, от непонимания близости