все рассказывает подробно: что, где, как… на чем.
Гриша никак не мог себя почувствовать себя равным Сазонтьеву. Хотелось выглядеть мужчиной, но при этом не унижаться до грубостей.
– Что было, то прошло! – бодро, как мог, ответил Гриша.
– Вот и молодец, – снова двигая свой фужер к бутылке, сказал Сазонтьев. – Друзей не забывают! Она, кстати, мне недавно звонила…
Гриша налил ему еще вина и почувствовал, как потяжелел от обиды.
– Ну и что?
– Ничего, Гриша… Ничего! У нее таких как мы – легион.
Гриша поморщился, словно лимон увидел.
– Не грусти! Сегодня вина, говорят, двадцать ящиков завезли!
То ли от вина, то ли оттого, что давно ни с кем не разговаривал откровенно, Грише вдруг захотелось пожаловаться Сазонтьеву. Он вздохнул и тихо пробубнил:
– Тебе хорошо говорить… Ты живешь нормальной семейной жизнью.
– Что? – возмутился Сазонтьев. – Ты о чем?
– О нормальной семейной жизни.
– Нашел чего горевать! Мне бы твои условия, я бы… Я бы только с красивыми знакомился! А какие можно было бы закатывать вечера!
Сазонтьев тоже вздохнул и добавил:
– Я бы, может, уже гроссмейстером был!
Домой Гриша возвращался в состоянии великого человека, у которого не сложилась личная жизнь. Шел снег, то есть на дороге лежала грязь. Шагалось трудно, и трудность Гриша засчитывал в свою личную жизнь в ряд с остальными.
Он вспоминал, кого и когда гость-гроссмейстер обыгрывал на турнирах, сравнивал, и выходило, что сегодняшний выигрыш давал право сыграть в межзональном турнире. Только разве пробьешься сквозь бюрократические препоны! А может, гроссмейстер вернется в Москву и скажет: есть, мол, такой Григорий Дмитриев, надо его пригласить в сборную! Не зря ведь фамилию спрашивал? Практиковаться советовал… Надо написать ему письмо! Негде практиковаться! Он прочитает, скажет: помню, помню такого… Надо человеку помочь!.. А если не скажет? Если обиделся? Не надо было выигрывать! Гроссмейстеры такие обидчивые… Но написать надо. Узнать адрес и написать.
Брать с собой Марину в Москву или не брать, вопроса не стояло. Было сомнение: брать сразу или сначала освоиться, обжиться, получить квартиру… Представилось: «А я возвращаюсь за ней из Москвы, а она не утерпела, вышла замуж за Павла Антоновича или Сазонтьева! Я ей говорю: что же ты, милая, не дождалась? Прости, скажет. Нет! Поздно, милая! Я теперь на первенство мира еду!»
У дома стояла незнакомая женщина, держала на поводке незнакомую собаку. Собака залаяла. Женщина показала на Гришу и сказала собаке ласково:
– Ну что же ты лаешь? Видишь, никто кроме тебя не лает!
В воскресенье с утра Гриша долго стоял в трусах перед зеркалом и исследовал фигуру. Он был возбужден: Марина велела купить билеты на шесть часов. Они идут в кино!
Осмотр мышц ничего утешительного не дал. Гриша сжимал руки, двигал животом, напрягал ноги – все было слабовыразительным. В который уже раз подумалось: