где «процедуры» проводили официально и можно было надеяться на адекватную помощь. Она взяла отгул на несколько дней и отправилась в Шанхай. Клиника, которую она выбрала, выглядела достаточно опрятной, персонал говорил на китайском и на русском. Видимо, желающих «подлечиться» из России тут хватало.
Доктор попался маленький, тщедушный, с острыми локтями, торчавшими из коротких рукавов мешковатой хирургической робы. Он осмотрел Нину, кивнул и отправил ее в приемное отделение оформлять документы. Выложив солидную сумму, Нина прошла в предоперационную палату с небольшим окном, узкой кроватью и тумбочкой. Не было даже раковины, чтобы помыть руки.
На постели в упаковке лежала стерильная распашонка, одноразовые огромные, почти карикатурные бахилы, тапочки и шапка на резинке. Нина облачилась и села на кровать в ожидании. От синтетической резинки на шапке невыносимо чесался лоб.
За ней пришли через час. Операционная располагалась в соседнем помещении. Нина прошуршала к креслу, не отрывая ноги от пола, чтобы бахилы не слетели, и, стараясь не смотреть на инструменты, разложенные на столе рядом с доктором, вскарабкалась на кресло. Она откинулась назад и подала руку подошедшей сестре, та ловко вошла иглой в вену и ввела лекарство, от которого стало дико хорошо и совершенно безразлично. Нина, прикрыв глаза, расплывчато видела, как врач берет со стола какую-то прозрачную трубку, присоединяет к ней шланги и продувает со странным чавканьем.
Потом Нина отключилась. Появившиеся в ее голове, и даже не в голове, а как будто где-то на внутренней поверхности глаз, маленькие разноцветные кружки и многоугольники составили замысловатые узоры. Нина заинтересованно рассматривала картинку, но она вдруг разлетелась в разные стороны, а потом опять сложилась – уже в другой рисунок. Фигурки ловко соединились в ровную мозаику, выложив красивый цветок.
«Как в калейдоскопе», – вспомнила Нина старую игрушку, которую разглядывала в детстве, так давно, что совсем забыла про нее. Сейчас стекляшки в калейдоскопе с головокружительной резкостью меняли оттенки и форму, словно демонстрируя все возможности своей переменчивости и многоликости. Цветные строения все быстрее разрушались, потом вновь собирались и разлетались опять. Вместе с нарастающей скоростью беснующихся фигурок появился зудящий, распирающий челюсти, неприятный звук. Стало страшно. Нина хотела закричать, но не смогла. Она с усилием открывала рот и напрягала мышцы живота, но получалось только слабое «х-х-х», как будто на морозе дышала на ладони, пытаясь согреться.
Вдруг калейдоскоп остановился и шум в голове прекратился. Девушка почувствовала, что падает вниз, вздрогнула, но потом поняла, что падает на самом деле мозаичная картинка. Она судорожно вытянула руки, пытаясь схватить ее, но было поздно. Мозаика ударилась о невидимую поверхность, раздался тупой неприятный звук, как от удара тяжелым по голове, и весь узор калейдоскопа