не шагая рядом с её невеликими в то время погонами, а тогда, когда она тащила огромные дела и, просто провальные, на первый взгляд, но его уже давно не было. Ничего он не узнал, даже не застал её в капитанах, совсем немного не успел…Мнение Деда было одним из главных. Но ведь она его не подвела! Главное – это то, что именно её Дед, вне всякого сомнения, одобрил бы и её поведение, и какие бы то ни было, успехи. Дед был историей страны, участником двух войн, видел лично столько известных людей. Конечно, он никогда не услышал всей критики, звучавшей откуда только можно, в адрес прожитых страной лет. Не узнал, что всё было, оказывается, не так, а самое главное, конечно же, неправильно. А где гарантия, что потом-то всё стало правильно? Пройдёт время и….получите. Самое главное – Дед был честным, неподкупным, всегда готовым прийти на помощь и старался справедливо разобраться в любом вопросе. Человеческие качества они во все времена одни. Они либо есть, либо их нет. Все соседи помнили его как доброго, простецкого и бесхитростного человека, одновременно со стальным стержнем внутри. Их маленькая ещё в те времена соседка Нинка, периодически заглядывая Деду в глаза, спрашивала: «Дед Филь, а ты Ленина видел?» На это Дед, пожимал плечами и, как обычно, честно, в какой-то задумчивости, словно извиняясь, отвечал: «Нет, Ленина не видел». Всё это как–то напоминало Чеховского генерала, который генералом, увы, не был. Только в отличие от Чеховского рассказа, Нинка Деда любила. Почему он не пошёл учиться дальше? Ведь попросту не было у него никакого образования. Так, четыре класса, а потом три класса вечерней школы с помощью Басё, которая приехала в город из другой деревни, и была ни много – ни мало, учителем начальных классов, окончив техникум. А в те времена этого было, ой, как достаточно. Она пересказывала Деду краткое содержание известных произведений Толстого и Чехова, Тургенева и Пушкина, а ещё и поправляла его высказывания, так как речь Деда была далека от грамотной. Но с его–то образованием… Хуже, когда козыряют двумя купленными высшими, не имея, как говорила Лариска, среднего. Дед был руководителем, ну, то есть начальником, причём в разные периоды своей жизни, разного уровня и, со слов многих, которых она слышала в своём детстве и позже, ему это было, как говорится, дано. Вот Лариска стала боевой лошадкой, но руководителем быть не хотела никогда, да, наверное, не смогла бы. Не смогла бы по многим причинам. Высшим её пилотажем стало руководство различными следственными бригадами, когда дело в одиночку по объёму расследовать было невозможно. Вот тогда сколачивали тракторные бригады. Так именовала их Лариска. Вот тут она командовала с шашкой наголо, несясь по полям своих сражений, сама не завидуя, так называемым подчинённым, если что–то будет не по её принципам, указаниям, требованиям и так далее.
И вот если так посмотреть, получалось, что наплевать на должности и звёзды. В этом ли счастье и – это ли так уж важно? После увольнения она ведь так и говорила всем, кто с недоверием спрашивал, не обидно ли ей было не получить