приехала быстро. Начало дежурных суток, адрес недалеко от отдела, а все полны энергии и энтузиазма. Вот мы сейчас! Вот мы их всех! Но, тем не менее, никаких стоящих следов на месте происшествия обнаружено не было. Вот и раскрывай, как хочешь. Это же не в кино – вычислить преступника, не выходя из кабинета. Оставались допросы.
Похищенных денег по меркам Марины было не так уж и много – немногим более десяти тысяч рублей, а если конкретнее, то двенадцать с небольшим. Лариска же, слушая объяснения потерпевшей, не очень хорошо в то время понимала, сколько это, если держать в руках, тупо сравнивая «небогатую» сумму со своей зарплатой либо ценой на пачку сливочного масла. Просто так уж повелось. А уж общий ущерб – гораздо больше тридцати тысяч был для неё запредельным. И это в конце восьмидесятых…Но сей факт её не смущал и никакого вида, что сумма произвела на неё неизгладимое впечатление, она на допросе не подавала. Просто механически записывала – десять тысяч – так десять, тридцать – так тридцать. И что такого? Это же цифры, как в примерах по алгебре, короче школьный курс, в общем «и не такое видали». В выборе своей профессии, несмотря на всё такую же несравнимую с потерями многих граждан зарплату, она не сомневалась никогда, даже спустя много лет, когда деньги были уже далеко не теми, а с многими нулями и внушительными цифрами впереди тех самых нулей, так же, как и вещи с автомобилями и сделанными на заказ у кого-нибудь ювелира, эксклюзивными украшениями. Как правило, тех потерпевших было даже не жалко, просто отрабатывала, прокручивая единственную мысль – «от людей пришло, к людям и ушло». Но преступление оно и есть преступление. Расследовать-то надо. Расследовала потом и такие.
На допросе Марина рассказала, кто и как выглядел, ну только то, что успела и смогла запомнить, да и то не очень чётко, ведь обычно не обращаешь внимания на работников разных служб. Пришли и пришли. Делайте, что положено, а меня это не касается. Тем более, слишком мало прошло времени до того, как её уложили вниз лицом. Расстояние от входной калитки до дома было всё же небольшим, да и шла она, никого не рассматривая. По дому её водили, толкая впереди себя, где уж тут кого разглядишь, ведь не будешь оборачиваться, просить повернуться в профиль или застыть анфас. Поэтому фотороботы, сделанные экспертом Управления, были, прямо сказать, ненадёжными, а под выданные изображения можно было подвести, кого душа пожелает. Марина также подробно описала, что пропало и сколько стоит, а Лариска старательно записала все цвета камешков ювелирных украшений, их названия и, как выглядели завитки из благородного, разумеется, золотого, металла. Кроме того, Марина по просьбе Лариски приложила к протоколу рисунки перстней, серёжек и подвесок, изобразила плетение цепочек. С остальным было проще. На магнитофон был паспорт, на пальто и сапоги – чеки. Вопросов о стоимости не возникало. Вещи были новые, с этикетками. Описание пальто и сапог в протоколе было сделано по всем правилам, тем более Лариска описывать вещи со всеми их швейными деталями