на полу, сбоку от стола, собралось порядка десяти пустых пивных бутылок, Вадимом было принято решение о раскурке ещё одного косяка. Паша поддержал эту идею бурными криками, а Коля заныл, что, мол, нам-то есть чем догнаться, а он траву не курит, а пива ему мало, поэтому нужна водка. Вадим и Паша идти за водкой отказались, и Коля принялся подбивать меня, однако мне тоже не хотелось тащиться до магазина, тем более с этим придурком, я даже пьяный и обкуренный не знал, о чём мне с ним говорить, как поддержать разговор во время пути туда и обратно. Мне вспомнился философ Витгенштейн, который много времени посвятил изучению языка и его влиянию на человеческое мышление. Как ни странно, австрийский философ считал, что люди зачастую используют речь не для того, чтобы поделиться какой-то важной информацией, а по другим причинам: например, чтобы убрать чувство неловкости, которое возникает, когда два знакомых человека молча идут рядом, или чтобы привлечь к себе внимание. Хотел бы я узнать мнение Витгенштейна о том, как вести диалог с людьми типа Коли. Потому что мне в голову в таких ситуациях ничего кроме мычания и мата не приходит. Так что я отказался идти с ним за водкой. Коля заканючил и достал из глубин холодильника наполовину опустошённую бутылку какого-то дешевого портвейна.
– Если ты эту бадягу сейчас выпьешь, тебе точно крышу снесёт, – покачал головой Вадим, забивая при этом новый косяк.
– Так вы же мне не оставляете выбора, уроды! – беззлобно бросил в ответ Коля, пробуя с горла портвейн. – На этикетке написано, что по португальскому рецепту сделан! По технологии, что принята в долине Дору…
– Бормотуху ты пьёшь, из долины Дура! – захохотал Паша, Вадим тоже захихикал.
– Пошли к чёрту! – Коля саданул ещё пару больших глотков. – Это я на работе забрал у мужичка одного, он во время рабочей смены бутылочку эту распивал, сука. Под станком её держал. Ну я и забрал в этих… в назидательных целях!
– Я бы на месте этого мужика через пару дней ещё одну открытую бутылку под станком оставил, ты бы, дурачок, взял её, а там в алкоголь яд подмешанный! Ну, или слабительное, во смеху-то было бы! Наказал бы тебя, воришку, – сказал Паша, смеясь.
– Ты – щенок! – крикнул Коля, но тут же сделал большой глоток и успокоился. А потом и вовсе запел песню «Бомж» Юрия Хоя. Да уж, вечер начинал играть сюрреалистическими красками.
Мы раскурили косяк, и глаза у Вадима стали узкими, как бойницы. У Паши – наоборот, расширились, вылезли вперёд и начали расползаться по его землянистому лицу.
– Я бычок подниму, горький дым затяну, покурю и полезу домой, – надрывался Коля, – не жалейте меня, я прекрасно живу, только кушать охота порой!
– Ну ты и панк, – покачал головой Вадим, выдыхая из лёгких крепкую затяжку травки. Дым пополз по кухне и спугнул сидящего на дверце холодильника таракана – тот резко куда-то ушуршал.
– А вы Янку Дягилеву