игрушки в песочнице. Я вспоминаю, что Андрей собирался мне что-то рассказать, и спрашиваю у него об этом.
– А, да, я тут встретил кое-кого на днях, – он многозначительно почёсывает свою небритую щёку. Шорк-шорк.
– Кого же ты встретил? – снег под ногами хруст-хруст.
– Я встретил Лёшу. Помнишь его?
– Конечно, если ты про Лёху Аксёнова.
– Про него самого, – далёкий звон домофона. Блум-блум.
– Ну и что с ним? Я его около года уже не видел.
– Вот и я его давно не видел. А недавно встретил. Шёл с остановки домой после работы и встретил. Он стоял возле «Магнита» со своим этим приятелем – Никитой.
– Никита – это тот, который в общаге живёт?
– Ага. Тот самый.
– И чего они делали?
– Стояли и водку пили с горла. Они оба в невменяемом состоянии находились. У Лёхи ещё покрывало какое-то в руках было. Точнее, на одной руке, он обмотал себе руку покрывалом.
– Зачем это?
– А я почём знаю! – Шорох шин проезжающей мимо машины. Передние фары моргнули. – Он и трезвый не вполне адекватный, ты же и сам это знаешь. Не просто же так он учился в специальном интернате для детей, у которых есть нарушения психики.
– Это верно.
– Ну вот! Короче, он пьяный в сопли был. Увидел меня – обрадовался, как будто ребёнок Деду Морозу. Начал лезть обниматься и всё такое. Стал говорить, что я его старый друг. А ещё он сказал мне, что хочет кое-что рассказать, но тет-а-тет, понял?
– Ага.
– Никита был ещё более пьяный, чем Лёша. Мы его быстренько до дома проводили, а потом пошли эту самую водку допивать. Я, конечно, пить вообще не хотел, но подумал, что если Лёша один эту бутыль допьёт – то точно на проблемы нарвётся. Пришлось выручать.
– Это правильно.
– Я купил сока в магазине на запивку, и мы во дворике засели на лавке. Там он мне всё и рассказал.
– Что рассказал-то? – Идём по тротуару вдоль дороги. Машины ездят, гудят, но редко, ибо поздний вечер уже. А так, временами, дорога пустая. Застывшая конвейерная лента. Дорога похожа на школьную линейку.
– Он рассказал мне, что начал кое-каким бизнесом заниматься.
– Бизнесом?
– Ага, – Андрей смотрит на меня, хитро щуря глаза, – он начал наркотиками торговать.
– Чего?
– Того. Мы же с ним перестали общаться постепенно, с Викой он тоже расстался. Она хоть и глупая была, но добрая и ему помогала. А так остался он один, считай. Запил. А тут эти придурки и подвернулись ему. Никита и Соловей. Два долбаных барыги. Они солью торгуют. Ублюдки конченые. – Андрей зло плюёт себе под ноги на посыпанный песком тротуарный снег. Вечерний город вдруг приобретает траурный окрас. Где-то далеко звенит сирена скорой помощи. Кто б нам помог.
– А работа его? Он же работал кассиром.
– Ага, работал. Этот придурок уж не знаю как, но умудрился за день разбить