напрягать мускулы груди и живота, уравнивая внешнее давление с внутренним, но даже после этого он ощущал тяжесть каждого нового фута глубины.
Наконец он почувствовал, как способен человек ночью почувствовать перед собой стену, что приближается ко дну. Он уловил запах… вкус… ощущение… прогорклой плоти – вода еле уловимо пульсировала, протекая через жабры спрута.
Тауно поднял заслонку фонаря. Луч был слаб и не проникал далеко, но его гораздо более чувствительным глазам света хватило. По его телу пробежал трепет восторга.
Под ним простирались целые акры руин. Аверорн некогда был велик и выстроен целиком из камня. Большинство его зданий превратилось в бесформенные холмики на илистом дне. Но вот глаза различили башню, похожую на обломанный зуб в челюсти мертвеца, чуть подальше – наполовину обрушившийся храм, грациозные колоннады вокруг статуи божества, сидящего перед своим алтарем и смотрящего в вечность незрячими глазами; неподалеку могучие развалины замка, чьи укрепления теперь охраняют зловещие светящиеся рыбы. А вот и гавань, видимая как холмы бывших причалов и городских стен, все еще тесно уставленная галеонами; вот дом без крыши, где скелет мужчины до сих пор пытается заслонить собой скелеты женщины и ребенка; и повсюду, куда ни глянь, – распахнутые сокровищницы и кладовые, где мерцают золото и алмазы!
А посередине распростерся спрут. Восемь его тускло поблескивающих щупалец дотягивались до каждой из углов восьмиугольной центральной площади города, на которой было выложено его мозаичное изображение. Два других, самых длинных щупальца, вдвое длиннее «Хернинга», обвивались вокруг колонны на северной стороне площади, на вершине которой стоял диск с тремя лучами – символ побежденного спрутом бога. Отвратительная голова с плавниками мешком распласталась на дне; Тауно успел заметить кривой клюв и темные глаза без век.
Он тут же захлопнул заслонку и в наступившем полном мраке начал подниматься. Со дна через воду до него донеслась пульсация, ему даже показалось, что мир задрожал. Он направил вниз луч света. Спрут пошевелился. Тауно разбудил его.
Тауно стиснул зубы и отчаянно заработал руками и ногами, отталкиваясь от плотной ледяной воды и не обращая внимания на боль от слишком быстро уменьшающегося давления. Прирожденные чувства подводного жителя подсказывали ему направление движения. Со дна донесся грохот – спрут потянулся и зевнул, обрушив при этом портик.
На границе света и тьмы он остановился, завис и помигал фонариком. Внизу медленно набухала гигантская тень.
Теперь, пока не подоспеют Кеннин и Эйян, он должен остаться живым, удерживая спрута на месте и не давая ему ускольз- нуть.
В центре этого поднимающегося грозового облака злобно сверкнули глаза. Щелкнул клюв, длинное щупальце начало разворачивать кольца, протягиваясь к нему. Оно было покрыто присосками, и каждая из них была способна вырвать ему ребра. Тауно едва успел увернуться. Щупальце приблизилось, разворачивая петлю за петлей, и он по рукоятку вонзил