немного, – Грицук сделал страдальческое лицо.
– Ну если немного, то потерпеть можно. Тем более бой вот-вот будет. Некогда уже по медсанбатам бегать. После боя будешь лечиться.
Грицук не ожидал такой развязки. Лицо его стало жалким, словно он ел что-то горькое или сильно кислое. Но возразить ничего не мог.
– Да, вот еще что, Грицук. Такое дело. Мы на фронте, скоро бой будет. Куда-то отлучаться без разрешения командира запрещено. О последствиях говорить не буду, думаю, сам все знаешь.
Последние слова окончательно расстроили бойца. Возразить было нечего.
«Не мышь, а просто трус. Хотя, может, это только кажется? Не перегнул я палку? Нет, не перегнул. Это не страх первого боя, это страх животный, он изнутри идет, из трусливой душонки. Как бы чего не наделал. Видел я подобных, в любой момент что-нибудь выкинуть могут». Сержант шел по позициям и думал обо всем этом. Все было готово, все ждали начала.
Над позициями немцев взметнулась ракета. Началось. Рев моторов усилился в несколько раз. «Значит, без артподготовки. Хорошо. Нам же легче», – подумал капитан Смирнов и поднес окуляры бинокля к глазам. Непосредственно перед их позициями из-за небольшого холма выскочило восемнадцать танков, показалась пехота. «Немало, но терпимо», – промелькнуло в голове у капитана. Развернувшись в линию, танки прибавили газу и понеслись на позиции. Наша оборона пока еще молчала, было далеко. Земля загудела, задрожала, сотрясаемая тоннами скрежещущего металла. Танки открыли огонь. Не столько для того, чтобы нанести урон, сколько создать пылевую завесу, под покровом которой можно подойти поближе.
«Думают, у нас тут артиллерия? Осторожные, хоть и торопятся начать. Перестраховываются. А у нас орудий нет, да и ПТРД кот наплакал. Сейчас они все это выяснят», – с тревогой думал капитан. Танки были все ближе. Бронебойщики открыли огонь. Пехота противника старалась держаться за танками, не высовываясь под огонь пулеметов. Бронебойщики все же подбили один танк. Тот задымился и встал. Остальные продолжали двигаться на наши позиции. «Молодцы», – подумал Смирнов. «Теперь пехота должна сказать свое слово. Как учили: подпустить на двадцать-тридцать метров и бросать. Только бы не растерялись». Но это был первый бой для многих бойцов. Если стрельба по пехоте приносила свои результаты (ряды наступающих поредели, это было видно), то с уничтожением танков все было не так гладко. Первые броски начались намного раньше положенных метров. На солнце заблестели первые летящие бутылки, появились первые всполохи от гранат. К сожалению, ни одна из них цели не достигла. Хотя все же определенный эффект бутылки принесли. Огненные пятна появились перед позициями нашей обороны. Зрелище было немного жутким. Часть бутылок разбилась, не достигнув цели, и теперь вытекшая из них жидкость горела, выделяя густой, черный дым. Очевидно, немцы не сильно готовились к своей атаке, так как сами вступили в бой практически с марша. Возможно, это была разведка боем. Так или иначе, потеряв второй танк (молодцы, бронебойщики), немцы стали отходить. Пехота противника, потеряв несколько десятков убитыми, прячась за танками, отступала.