разгадать загадку своей души.
А средство есть – обратиться к Богу и попросить его помощи. Как? В монастыре научат. Это особое и таинственное искусство. Ты думаешь, чего ради уходят в монахи? Сладко есть и много спать? Кто-то, может быть, и из-за этого, но начали-то не эти лентяи. Они лишь присосались.
У думающего человека есть будущее, у бездумного только настоящее, он живет только этой минутой, здесь и сейчас. Ты думающий. Доказательством твои стихи. И вопросы ты задаешь нужные и правильные – почему? за что? Вот на эти вопросы ты, Бог даст, и получишь ответы, в монастыре на это посмотришь иначе.
– Душой, а не плотью я все же с матерью и с тобой. Об университете скучаю, хотя там и было много дури всякой. А еще поэзия! Я как бы между двух берегов.
– Ты уплыл от одного берега, а течения, рифы и штормы тебе не дают пристать к другому. Представь себе, что вернуться ты уже тоже не сможешь.
Но есть остров – монастырь. Может, туда пристать? На этом острове можно прожить всю оставшуюся жизнь, а можно просто передохнуть.
Но куда ты потом поплывешь?! И хватил ли сил? У реки-то всего два берега – белый и черный.
С белого тебя выгнали, а черный принесет смерть раньше времени. Да еще смерть не только тела, но и души.
– Я все время живу двойной жизнью. Во мне как будто два человека. Ты же помнишь, я с детства был такой. Сам же меня ругал за это. Я уже в Понтуазе был непоседой. Мать часто вспоминала, сколько хлопот было со мной, того и гляди, что ушмыгну куда-нибудь.
– Да, и я с тобой хлебнул горюшка. Что говорить, Париж не Понтуаз, тут игрушки взрослые. Я думал, с возрастом это у тебя пройдет. Получишь образование, остепенишься. Я был рад, что ты хочешь стать юристом. Это была и моя мечта, да не получилось как-то.
– Да, я хотел стать юристом, но с моим ли характером корпеть над законами?! Мозгов-то хватило бы, но терпения?!
– Я в свое время понял, что вырос из детства и поступил в университет. Потом вырос из университета. А сейчас я вырос из Парижа. Вряд ли в него вернусь, даже если разрешат. Я всегда был способен начинать с нуля. Вот и сейчас я на нуле. Только сейчас я не знаю, чем буду заниматься.
Плутни, на самом деле, надоели. А ремесла никакого не знаю. В деревню пахарем возвращаться не хочется. Снова быть сервом не хочу, а свободную землю вряд ли найду.
Может, в самом деле, уйти в монастырь?.. Хоть на время…
И все же я отчасти рад уйти из Парижа. Да, я парижанин до мозга костей. Я горожанин – я не знаю вообще, как жить в деревне!
Мне будет очень не хватать большого города, всего того, чем я жил всю свою жизнь. И все же я устал от него, его суеты и бессмыслицы, человеческой тупости и человеческой подлости. Я всерьез иногда думал, за что мне это наказание – жить в Париже. Я ухожу из него, как уходят на свободу из приюта для сумасшедших. Люди живут бредовыми идеями, гоняются за пустяковыми и даже идиотскими удовольствиями. Они