спо-хватилась и присела в неглубоком реверансе. Я поднялась, покачиваясь.
В голове снова раздался голос матери: «Спину прямо, держи голову, изящней!» Но тело мое не особо ее слушалось.
– Очень неплохо, – заметила девушка.
И пусть она не казалась искренней, но и не смеялась надо мной. Она смеялась вместе со мной, словно мы вспомнили нашу давнюю штуку. И я улыбнулась, хоть и, кажется, не особо эту шутку и поняла.
Она тоже присела в поклоне, низком, но в то же время быстром. Как ей это удалось? Она ведь даже не покачнулась!
– Меня зовут Моргана. – Она поднялась. – Значит, Моргауза причиняет тебе беспокойство? Она всегда такой была.
Я нахмурилась. Конечно, с жестокостью Моргаузы я была знакома не понаслышке, но Моргана ведь совсем на меня не походила. Не походила на ту, кого так легко вывести из равновесия.
– Какой «такой»? – выпало из моего рта.
Моргана заколебалась, а потом на ее лице промелькнуло темное выражение. Промелькнуло так быстро, словно его и вовсе не было.
– Когда мы были детьми, она запирала меня в шкафах, где я и сидела, пока меня не находила няня. Иногда я часами плакала в темноте. Мне было ужасно страшно. – Она развернулась так, чтобы я увидела толстый шрам, пробегающий по всей ее ладони, от основания до конца мизинца, и провела по нему пальцем. – Когда нам было по шесть, она разозлилась из-за того, что я съела последний кусок пирога с корицей, дождалась, когда мы будем в поле одни, взяла острый камень и ударила.
Моргана сжала ладонь.
– Она до жути меня пугала.
– Меня она тоже пугает, – отозвалась я.
Моргана замялась.
– Тебе стоит понять: Моргауза не любит людей, которых считает другими. Меня она ненавидела именно за это.
– Ненавидела?
Она пожала плечами.
– За время вдали отсюда я поняла, что Моргауза ненавидела меня из страха. И теперь я решила: пусть уж лучше она боится меня. Так для ненависти у нее просто не хватит времени.
– И почему же ей стоит тебя бояться?
Моргауза была ужасной, но Моргана… что-то я разглядела в ней, еще не узнав ее имя и не увидев ее шрам. Мне было не по себе, это так, но я не боялась. Уж точно не так, как Моргаузу.
Моргана ответила не сразу. Взгляд ее задержался на гобелене, и она задумчиво склонила голову к плечу.
– Тебе нравится этот гобелен?
Я посмотрела на работу, в которую вкладывалась последний месяц, и поняла, что ничуть она мне не нравилась. Да, сделано было неплохо, но, когда я смотрела на гобелен, я видела часы плетения и весело щебечущих вокруг меня девочек. Для меня он отражал одиночество.
– Его делают не для меня, а для принца Артура, – уклончиво ответила я.
Это был ожидаемый ответ. Правильный. Но Моргана только рассмеялась.
– Артур в ужас придет, когда увидит его, – саркастично заметила она. – Если хочешь привлечь его внимание, лучше подарить ему книгу или древний свиток. Ты ведь знаешь, что единорог символизирует женскую невинность?
– Добродетель, – поправила я.
Моргана фыркнула.
– Ну