со своей привычной живостью, но усилия были для него слишком болезненными; чтобы поддержать беседу, он попросил ее любезно разъяснить ему правила игры в макао17. Она с улыбкой согласилась и повела в другую комнату. Марина проводила его взглядом.
– У вашего друга, – сказала она, обращаясь к графу, – столь же благородная внешность, сколь необычные манеры.
– Не торопитесь с выводами относительно моего друга, – ответил граф. – Сегодня вечером, признаюсь, он счел нужным изображать бога молчания, и, если бы в его взгляде не читалось удовольствие, которое его уста отказались выразить, я сожалел бы том, что он по моей просьбе согласился сопровождать меня на этом празднике. Но, – продолжил он после минутной паузы, – я беспокоюсь, как бы у вас не сложилось, пусть на мгновение, неблагоприятное впечатление о нем. Узнать его означает полюбить. Он обладает гением, который, не будучи прирученным ранним общением с миром, проявляется в бесстрашной оригинальности его мнений, в своеобразной меткости его высказываний, в поразительном размахе его взглядов и планов. Он обладает сердцем, крайне восприимчивым к любым впечатлениям, искренним, великодушным, благородным, восторженным в своих привязанностях, вспыльчивым, но незлопамятным в своих обидах. Однако при всей этой личностной и умственными привлекательности, знать его таким, каким я его знаю, и не тревожиться за его будущую судьбу невозможно. Его нетерпение по отношению к необходимым ограничениям света, его столь неосторожно выражаемое презрение к безрассудствам и предрассудкам общества заставляют меня думать, что, если когда-либо … – Граф внезапно остановился, встревоженный тем, что почти навлек на себя опасность предать секрет своего друга.
Княжна, с явным интересом выслушавшая эту хвалебную речь, казалось, была разочарована ее внезапным окончанием, но глубокомысленно заметила:
– С какой бы опасностью ему ни пришлось столкнуться в будущем, ему повезло, что у него есть теперь такой друг, как граф Вишневецкий.
Граф поблагодарил ее за этот комплимент; в этот момент объявили танцы, и они с княжной направились в соседний зал. По окончании сарабанда18 граф подвел Марину к креслу, возле которого стоял Дмитрий; в это момент к ним подошел граф Коссар, отвел графа в сторону для разговора и отвлек его внимание от княжны. Дмитрий все еще молчал, не сводя с княжны полного восхищения взгляда. Княжна почувствовала неловкость и, стремясь прервать затянувшееся молчание, смущенно произнесла:
– Ваша светлость, я выслушала хвалебный рассказ графа Вишневецкого о вас, и почти готова завидовать тому, что у вас есть такой друг.
Едва она заговорила, Дмитрий оживленно обернулся к ней; но к концу ее речи выражение его лица изменилось.
– Я осознаю, – ответил он сдержанно, – ценность дружбы графа Вишневецкого, но у вас, сударыня, несомненно, нет оснований завидовать мне: вы идеально созданы для того, чтобы чувствовать