совершенно справедливо, – ответил Дмитрий, – и я никогда более болезненно не переживал его истинность, нежели теперь.
Марина, пораженная тем, какой эффект шутливое замечание графа произвело на Дмитрия, попыталась отвлечь его, сказав:
– Нет ли опасности, что мы можем распространить эту снисходительность к ошибкам наших друзей, на ошибки в целом?
– Ни в коей мере, на мой взгляд, – ответил Дмитрий, – друзей нужно любить не за что-то, а вопреки их недостаткам.
– Позвольте спросить, каков предмет вашей столь серьезной дискуссии, – поинтересовалась графиня Сирадия, подходя к ним.
– Недостатки друзей, сударыня, – ответил граф Коссар.
– Недостатки друзей! – повторила она с удивлением. – Должна признаться, я сочла бы их достоинства более приятной темой. Что до меня, то мне так же трудно обнаружить недостатки в моих друзьях, как добродетели в моих врагах. Однако теперь нам следует отложить обсуждение этого вопроса и присоединиться к праздничному столу.
Она попросила графа Вишневецкого сопровождать княжну, а себе в спутники выбрала Дмитрия, который неохотно повиновался; даже в то время, когда он находился рядом с очаровательной графиней, взгляд его был прикован к яркому и прекрасному облику княжны Сендомирской. Она сидела между графами Вишневецким и Коссаром, и, хотя Дмитрий не слышал, что именно она им говорила, он отметил интерес, с которым она слушала первого, и лукавую, но сдержанную улыбку, которая играла на ее губах, когда она отвечала последнему. Не имея привычки скрывать свои чувства, он продолжал смотреть на нее, пока графиня, удивленная его молчанием, не проследила за его взглядом и не поняла, чем оно вызвано.
– Красота княжны Сендомирской, – сказала она, – настолько ослепительна, что второстепенные планеты, что движутся вблизи ее орбиты, рискуют оставаться в тени и забвении.
Легкая досада, прозвучавшая в этих словах, напомнила Дмитрию о самообладании, и весь остаток вечера он уделял внимание лишь графине. Оживление на его лице и беззаботность речи были вымученными, но Марина с удивлением отметила изменения в его поведении; вызвав любопытство и догадки, они пробудили внимание и интерес.
Глава III
Ее очарование и разум,
И добродетели он изучал в восторге.
Любовь пришла на смену восхищенью.
Не будучи любимым, пал он духом,
Но не признался никому, молчал;
Бродил совсем один подобно тени,
Своим искал убежище печалям,
Лишь в маске слабой радости, в улыбке
Скрывал тоску, покуда тайный пламень
Пылал в его груди, лишив покоя.
«Леонид» Гловера19
Марина, княжна Сендомирская, была единственной дочерью одного из самых влиятельных дворян Польши, воеводы Сендомира. Ранние годы ее жизни прошли в уединении отцовского замка. Благодаря усвоенным из его наставлений знаниям в сочетании с