она опять улыбнулась чудесной, мягкой улыбкой.
Она поцеловала его! Взаправду! Коля почувствовал, что теперь точно никогда не забудет дождливый вечер, их прогулку, фонари посреди Лиговского, рассыпающийся на тысячи огоньков свет и нежное прикосновение губ Лины. На секунду мелькнула мысль: а считается ли первым поцелуем, если он не целовал ее? Но все его существо кричало: «Считается! Конечно, считается!»
Гришка с Шурой забежали далеко вперед, и Лина потянула его вслед за ними, но Колей овладело оцепенение, и он еле переставлял ноги, с трудом сдерживаясь, чтобы не уставиться на Лину. Знает ли она, что он раньше не целовался с девчонкой? Наверно, догадывается. Но как уверенно держится, безмятежно улыбается и тараторит пустяки про отъезд цеха, где работают ее родители.
– А давайте сфотографируемся, ребята, а? Ну? – предложила Лина. – Я у отца выпросила его «Лилипута». Прости, Коля, так фотоаппарат называется.
– Ладно, без обид, – усмехнулся он.
Слово из ее уст неприятно резануло слух, хотя раньше, услышанное от других, оно его не задевало. Нужно было поцеловать ее в ответ, а то, она, наверно, рассердилась…
– Вот это штучка! – присвистнул Гришка, выхватив из рук Лины маленькую коробку, что она достала из портфеля.
– А ты умеешь фотографировать? – удивился Шура.
– Шутишь! Нет, конечно, – усмехнулась она. – Мы поступим просто: попросим кого-нибудь нас сфотографировать. А потом я у папы попрошу проявить. Он нам сделает четыре фото, и у каждого будет фотография. Здорово я придумала? Вот разъедемся и будем друг друга вспоминать.
– Боюсь, я и так до конца дней своих не забуду ваши физиономии, – засмеялся Шура.
– Извините, вы не могли бы сфотографировать нас с друзьями? – стеснительно обратилась Лина к прохожему.
– Дорогая девушка, я с техникой на «вы». Сломаю еще, – отмахнулся он.
– Лина, ты вон у того спроси, в очках. Он точно умеет, – показал Шура на гражданина в длинном черном плаще, прямой походкой вышагивающего у самого поребрика.
– Простите, вы не могли бы…
– Да отчего же, очень даже мог бы, – картавя, ответил ей прохожий номер два, взяв «Лилипута» из рук Лины. – В ваши годы я даже работал юным корреспондентом в газете. Встаньте-ка поближе друг к другу. Товарищи! Улыбаться рано. Перед нами стоит серьезная задача.
Шура и Гришка еле сдерживали смешки: их фотограф беспощадно коверкал слова. Они встали рядом, а Лина снова нырнула Коле под руку. От близости ее дыхания и шелковых косичек, чуть коснувшихся его руки, у него все задрожало внутри, и он глупо улыбнулся. Щелкнул затвор фотоаппарата.
– Спасибо! – подбежала к прохожему Лина, мгновенно высвободившись из замка их с Колей сцепленных рук.
У самой парадной двери Коля попрощался с ребятами. Из них четверых только он жил в сердце Ленинграда, в отдельной квартире, выданной отцу за верную службу, с тремя спальнями и просторным залом. Остальные ютились в квартирах попроще,