и клавишнику, и менеджеру. Он убивал трех зайцев: устраивался на хорошую работу, становился москвичом и начинал крутиться в музыкальном мире. Теперь его знакомства стоили половину его капитала, и это то, чего ни Дэн ввиду ветрености, ни Ракета ввиду неизвестных мне причин так и не смогли сделать. Все, что нажил Дэн Бояршин, – это уйма веселых рассказов внукам, потому что он любил передряги, и это было взаимно, а человеку, который всегда улыбается и не чувствует порезов на коже, удается оставаться невредимым и сохранить свою точку зрения.
Дэн был нужен Славнову, потому что Дэнова монотеистическая религия Джа обещала неиссякаемое море вдохновения и новый эмоциональный опыт. Ракета был нужен Славнову как покладистый и усердный гитарист, но гитариста испортила Москва. Тогда Славнов не опустил рук. Он нашел девочку Катю, которая обладала даром убеждения и была красива (только красивых женщин, по его же собственным словам, он подпускал к себе), нашел Володю Долгого, который играл на барабанах так же легко, как расчесывался, нашел талантливого басиста Фила Романенко, который был нарасхват в нескольких группах сразу, и из-под земли достал меня. Все изменится сто раз, а мечта Славнова будет жить, потому что это была мечта ребенка, который никогда ребенком не был, и мечты у него все равно что бизнес-планы и выполняются при любой экономической ситуации. С корректировками, но выполняются.
Провинциальная девочка Наташа, жена Фила, мечтала стать актрисой и три раза не поступила. Дэн считал, что она не поступила бы никогда, и то, что ей подвернулся москвич Романенко, актер, музыкант, Дэн считал ее удачей и Филовой головной болью. Фил всю сознательную жизнь актерствовал в никому не известном Экспериментальном театре «Однажды», который Дэн называл не иначе, как сборищем фриков.
Наташе повезло сцапать московского театрала, но его экспериментальные постановки оказались ей не по плечу, и теперь она сидела секретаршей в гиблом офисе, постоянно бесилась от неудавшейся жизни, и яд ее пора было сдавать в аптеку. Такие сплетни были в нашей группе.
Зато в группе любили Любу, жену Долгого. Они жили в браке уже больше восьми лет, оба работали школьными учителями, а детей и на работе хватало, поэтому вместо детей они завели себе собаку. Люба ходила почти на все концерты, ее советам ребята (ну кроме Славнова) внимали. Дэн говорил, что Люба напоминала ему опенок: такая же мелкая, тонкая и коричневая, а Долгий – волка. Такой же лохматый и серый.
Дважды мы набрали полную пепельницу, скопили мешок пивных бутылок, хоть сдавай. Заканчивали глубокими экзистенциальными выводами о многомерных матрицах внутри человека, о столбцах из запахов и привычек, и о строках из походки и энергетики. По данным этих матриц, Долгий оказался не только серым, но так же и липким, мягким снаружи, твердым внутри, холодным и манерой заправлять постель похожим на свою бабушку. А Люба оказалась узкой, тихой, конечной, проколотой в носу дважды