оставаясь в сёдлах, ещё более насторожились.
Растянувшись по диагонали, пересекая немую долину, рота молча шла к горам Эрковита. Было одиннадцать часов. Солнце поднялось и остановилось в середине бесцветного, безоблачного неба, тени верблюдов на песке укоротились, а сам песок заискрился белизной, подобно пляжу Сцильских островов. В то утро в густой листве не шелестело ни ветерка, и тени ветвей лежали на земле так отчётливо и недвижимо, что сами казались ветвями, когда-то очень давно разбросанными здесь бурей. Изредка слышалось лишь, как резко лязгало оружие, как мягко и размеренно стучали по песку подушечки верблюжьих стоп, да временами вспархивала голубиная стая, встревоженная приближающейся кавалькадой. И всё же на плоскогорьи существовала не сопровождаемая шумом жизнь. Передние всадники, ехавшие по гладким, аккуратным песчаным наносам, извивающимся меж кустов, напоминающим дорогу для экипажей, время от времени видели мечущиеся далеко впереди бело-бурые пятна – это стада газелей вскакивали с земли и бесшумно бежали прочь, к окружающим холмам. Казалось, что там не больше часа назад возникла деревня.
– Всё-таки по этому пути шли караваны на юг, в Эрковит и Хор Бараку. Вон шалаши, которые построили здесь суаки для отдыха, – сказал Дарренс, отвечая собственным мыслям.
– А вон там сражался Тевфик, и погиб с четырьмя сотнями своих воинов, – указывая вперёд, сказал Мэзер.
В течение трёх часов войска походным порядком пересекали плоскогорье. Был месяц май, и солнце распекало людей невыносимой жарой. Они уже давно утратили бдительность и ехали, сонно покачиваясь в сёдлах и молясь о приходе вечера, посеребрённого сиянием звёзд. Три часа верблюды шли, чудаковато потряхивая ухмыляющимися мордами, когда внезапно, в сотне ярдов от себя, Дарренс увидел разбитую стену с провалами окон, сквозь которые просвечивало небо.
– Тот самый форт, – сказал он.
Три года минуло с тех пор, как Осман Дигна захватил и разрушил его, но за это время не имеющие крыши развалины выдержали ещё одну осаду, не менее упорную. Быстрорастущие деревья туго опоясали стены форта и вторглись внутрь, и он стал из-за них не виден ни сзади, ни справа, ни слева, и путешественник мог наткнуться на него разве что совершенно случайно, как Чайлд Роланд на Тёмную башню. И только спереди, на некотором расстоянии друг от друга, возвышались, точно часовые, три огромных дерева гемейза[3], раскинувшие пышную, тенистую листву, и песчаные насыпи под ними свидетельствовали о вырытых колодцах.
В правой части форта, в тени кустов, росших ровными рядами и окаймлявших песок, словно речные берега, солдаты рассёдлывали верблюдов и готовили пищу. Дарренс и капитан Мэзер обходили форт кругом, когда Дарренс, дойдя до южного угла, остановился.
– Смотри, – произнёс он.
– Кто-то из арабов был здесь, – предположил Мэзер, в свою очередь останавливаясь и глядя на серую кучку древесной золы на почерневшем камне.
– И притом недавно, –