на свою висящую в пространстве руку, так что мне ничего не осталось, кроме как пожать ее. В качестве бонуса и премиальной скидки я еще хлопнул его по плечу, и он благодарно улыбнулся мне.
Тут же сработала серия фотовспышек, толпа вокруг взревела, а потом стало слышно, как надрывается знакомый козлиный тенорок метрдотеля:
– Господа, у нас запрещено фотографировать гостей. Господа, прошу вас прекратить это!
Но никто снимать не прекращал – напротив, все вдруг повытаскивали свои телефоны и прочие гаджеты, после чего фотовспышки слились в одну сплошную ослепительную иллюминацию.
Блондинка прижалась ко мне всем телом и, двигая упругой грудью, как рулевым колесом, направила меня к служебному выходу – как раз туда, откуда мы нырнули в этот вертеп.
– Мы сейчас едем в «Хошимин», там тоже сегодня карнавал. Поедемте с нами, друзья? – прощебетала она на ходу.
Ее спутник, подобострастно подхихикивая, тут же развил это предложение.
– У меня там, на заднем дворе, машина припаркована, вас никто из прессы не увидит. Ну, пожалуйста, присоединяйтесь, Михаил Дмитриевич! – загундосил он, предупредительно забегая передо мной, чтобы распахнуть служебную дверь.
Я обернулся посмотреть, как там поживает Ганс, но его не менее интенсивно подталкивал в нужном направлении охранник, так что все было в порядке.
Мы быстро прошли во двор, знакомо сияющий в вечернем полумраке зеркальными стенами, и остановились перед огромным черным лимузином с затонированными до бархатной черноты стеклами.
Рядом с машиной уже стоял шофер в расшитой золотом ливрее.
– Прошу вас, прошу вас вот сюда,– засуетился, снова забегая вперед, телепузик.
Я кивнул Гансу, указывая на машину, и увидел, как округлились его глаза.
– Ганс, мы поедем с этими людьми,– сказал я ему строго.
И тот осторожно пожал широкими плечами, глядя на меня совершенно несчастными, как у больного котенка, глазами.
Я посмотрел на охранника – он не скрывал ухмылки, но стоял ровно и молча, дожидаясь конца представления и заодно – конца смены. Похоже, у него и не такие истории случаются, не в первый раз.
Я ткнул в него пальцем.
– Э-э, как вас там, Антон, да?
Антон слегка наклонил голову, прислушиваясь, и я продолжил:
– Мою машину перегоните на Рублевку. Ну, знаете, куда. И помойте ее заодно. Только как следует помойте, а не как в прошлый раз! Уволю, нах!
– Слушаюсь, сэр,– тут же услужливо поклонился мне охранник, пряча улыбку.
Блондинка с откровенным восхищением посмотрела на меня. Потом как-то цепко ощупала взглядом, и я осознал, что это было не восхищение, а изумление. Что-то было сделано не так.
Я первым полез в машину, но, оказавшись внутри, не сразу понял, куда примостить свое измученное тело – в этом роскошном лимузине все сиденья и даже стол посреди салона оказались завалены букетами живых цветов.
Пока я, пригнувшись, озирался в поисках свободного места, в салон влез Ганс и сразу решил проблему, одним