9. По канонам торжества
***
– Ну что, опять вздумалось доиграться?
Молчу.
– Видишь же, к чему приводят твои необдуманные действия?
Не хотелось отвечать на её попытки со мной заговорить.
Она присела на корточки и стала что-то рисовать пальцем на воображаемой земле:
– Тебе и впрямь не надоело? – продолжила она свой вопрошающий монолог.
Мне надоели её вопросы, её голос, попытка построить из себя что-то большее, чем ничего, надоело всё, что с ней связано, поэтому пришлось ответить в надежде на то, что она отстанет.
– Ага.
– Совсем мозгов нет? – спрашивает, спустя несколько мгновений молчания.
– Угу.
– Понимаю, конечно, что ты прямо-таки как будто всё из себя, но со стороны это выглядит нелепо.
У меня не было возможности заставить её просто исчезнуть, нельзя было даже просто притронуться, мне представлялось возможным только со стороны наблюдать за ней, за её словами, за всем, что она делает.
– Они скучные, – вырвалось из меня.
– Мало ты таких видишь что ли? И до сих пор тебя это интересует или как-то удивляет?
– Я лишь удивляюсь тому, как люди похожи друг на друга. Словно капли воды, всегда одинаковые, и только если присмотреться, становятся заметными кое-какие отличия.
– И что же конкретно в этих людях есть отличного от тех, что тебе уже доводилось встречать?
– Они… Одни из самых жалких, наверно. Одни из… – не хочу договаривать, потому что она и так всё поймёт.
– Вот как, – ответила она, безучастно подняв голову куда-то вверх, – ну, что ж, если таково твоё желание, тогда продолжай, тебя ведь ничто не держит.
Последним, что можно было увидеть, стали шелковистые черные волосы той, кто так усердно старалась уберечь меня от необдуманной расправы над парой отживших своё стариков, пусть даже их жизни и не стали в итоге примером для подражания, они жили в первый раз, и в конце концов, каждый имеет право на ошибку, пусть и длиною в собственную жизнь.
Через несколько минут после того, как старик выпалил в меня из двуствольного ружья, в центр сенсационного для местных жителей деревни события сбежалась куча народа. В основном все они были похожи меж собой – старые, сморщенные, сутулые, пожилые люди. Все с опаской посматривали то на моё обездвиженное тело, то на старика, державшего в своих руках одну из причин случившегося. Где-то из-за углов бревенчатых домов выглядывали иногда дети. Зачастую их прогоняли, потому что негоже детям на такое смотреть, тем более, если двор ещё не убран, и огород не окультурен, как подобает. Вместе с тем, ко двору и огороду примешивался животный скот. Дети не были бы детьми, если бы даже после таких указаний не оставались украдкой подсматривать за происходящим. Хотя взрослые и были в курсе, что их слова мало на что влияют, сами всё же считали, что основная часть их долга выполнена – главное сказать, предупредить и предостеречь.
– Спаси, Господи, за что мы так провинились-то, ох, Божечки