видите, не везде.
– Да, что вы тут разложились, давайте скорее, я подпишу.
– Скорее никак нельзя. Следствие, это вам не гонки на скорость. Тут спешка не к чему. Она, знаете что, даже опасна. Один раз уже поспешили. А вы что чем-то заняты? Я вас отвлекаю? Может вы не один?
– Занят, конечно. Почему не один, один. Я проживаю один.
Громко и внятно, точно для слабоумного объяснил Номвиль, подталкивая при этом следователя к столу.
– Давайте свои бумаги.
Степан Кузьмич наклонился вперед и до слез натужно закашлялся. Номвиль уставился на него и попятился назад.
– Вы больны? Зачем вы ходите по улице?
Кошкин покачал головой, продолжая свой эксперимент, и жалостливо попросил: «Воды. Дайте, пожалуйста, воды». Генрих Францевич, не ощущая подвоха, бормоча, отправился на кухню.
Сыщик тем временим, бодро выпрямившись, проник в спальню. То, что он там увидел, порадовало Степана Кузьмича: «Ай, да Генрих! Ай, да молодец!» Как ни в чем не бывало Кошкин, уселся в кресло гостиной. Генрих Номвиль, сопя от недовольства, принес ему стакан вода.
– Что же вы, голубчик, вретё?
От такого вопроса Генрих Францевич, замер как вкопанный и заморгал.
– Ну-с? Ничего не хотите мне рассказать?
– Вы это про что?
– Как про что? Про богиню конечно.
Генрих выпил, принесенную сыщику воду. Сел в кресло напротив Кошкина и с чувством собственного достоинства произнес.
– А что собственно происходит? Имею право!
– Да ничего вы не имеете!
– Не надо завидовать! Могу себе позволить. Да, она молода, юна и прекрасна. Но, она любит меня, понятно!
– Генрих Францевич, вы сейчас о чём? О той молодой особе, которая покоится в вашей кровати?
Номвиль пересек комнату и практически навис над сыщиком.
– А вы о ком?
– А я, любезный, о той богине, на голове которой разместилось бельё вашей юной подруги.
Кошкин стремительно вырос перед стариком. Взяв его за плечи, легонько встряхнул, и тоже понизил голос.
– Не вздумайте отпираться? Что вы ещё позаимствовали из коллекции своей сестрицы?
Номвиль, отмахнувшись от сыщика, опустился опять в кресло.
– Больше ничего, практически ничего, так пустяки.
– Пустяки?! Генрих Францевич, сколько стоит эта кошка? Я имею в виду, не историческую, а её финансовую стоимость.
Номвиль пробормотал что-то невнятное. Поднялся на ноги и нервно заходил по комнате. Вернувшись к Кошкину, посмотрел на него с мольбой.
– Ну, зачем? Зачем ему такие редкие вещи? Он что их оценит по достоинству? Это же XVIII – я династия фараонов, 1400 год до н. эры.
Номвиль отлучился на несколько секунд. Он вернулся в гостиную с другими кошками. Эти древние амулеты были изготовлены из золотисто-фиолетового аметиста и в свете, исходящем из удаленного окна, магически поблескивали.
– Вы только посмотрите,