позже, – решил он, – а пока самое время перекусить. А что – может, Дар и все органы чувств обострил? То же обоняние, к примеру? Тут до кухни ого-го сколько, а пахнет… Я конечно, соседа на обед приглашать не собирался, но вот знал бы он, чего лишился…
За дверью, которая открылась сама собой, стоял дядька Михаил. Он, собственно, и открыл дверь. Спрашивать ничего не стал, но весь его вид словно кричал:
– Ну, что хотел от тебя этот аспид?
– А то ты не слышал? – усмехнулся про себя парень; тут же помотал головой и, уже вслух, – нет, дядька, все потом! Жрать хочу – сил нет. Вот поем, тогда и обсудим.
Глава 5
Столовая, в которую боярич Шубин попал, ведомый памятью отрока и теми самыми запахами, размерами была…
– Квадратов сто пятьдесят, – оценил боярич наметанным (кем-то и когда-то) взглядом, – но обстановка скудновата, да.
Посреди чуть вытянутой в сторону нескольких таких же стрельчатых окон комнаты находился стол на двенадцать персон. Это Шубин уже не прикидывал – просто посчитал количество стульев у него. По пять по двум сторонам, да по одному у торцов. Вот у дальнего, за спинкой чуть отставленного стула, стояла женщина. Анфиса, полюбовница покинувшего этот мир боярина Шубина. Это младший Шубин прежде так думал. Теперь же бродили в нем смутные сомнения на этот счет, подогреваемые прежде всего тем обстоятельством, что женщину эту с вдовцом боярином связывали и какие-то сугубо деловые отношения. Какие? Вот после обеда боярич и собирался выяснить.
Пока же он не без удовольствия окинул взглядом стройную…
– Да чего уж там – шикарная у нее фигура, – отметил он не в первый уже раз, – особенно вот сейчас, подчеркнутая светом из окон. Лицо, конечно, видно не так отчетливо в полутени, но и так оно мне хорошо знакомо. Сколько раз сидели за этим столом напротив друг друга, по правую, да левую сторону от отца. А больше на таких вот обедах… нет – никого и не припомню. Чего же она теперь вот так… дистанцируется? Боится? Ну-ну…
Сам боярич остановился на мгновение, склонил голову, и поздоровался по французски, с неповторимым акцентом, рожденным смешением рас и народов в Иностранном легионе. В котором, как оказалось, боярич Шубин, несмотря на свои неполные шестнадцать лет, прослужил полные пять лет. И даже гражданство французское получил. Но оставаться в стране лягушатников не пожелал; вернулся к родным березкам, да осинкам.
– Точнее – березам, да соснам, – поправил он себя без всякого изумления, – поскольку основными лесообразующими породами во владимирской губернии составляют сосна, да береза. Даже процентное соотношение знаю. Но сейчас не об этом. Сейчас пожрать бы чего поскорее. Как это там будет по-французски?
Нисколько не сомневаясь в праве занимать «коронное» место за столом, Николай отодвинул стул, уселся за него, пожелал Анфисе (тоже по французски) приятного аппетита,