русского княжества, – километров на четыреста от Владивостока. Но и туда дорога была проведена – больно уж бухта удобная. Но не об этом сейчас речь. И насколько продвинулись труды ваши, Егор Николаевич?
Шубин спросил теперь по русски, и немец, чуть запинаясь, ответил:
– Вот, чертежи в основном готовы, господин Николай Ильич. Да материал в основном потребный собран. С запасом.
– Показывай!
Пришлось всей кампанией, ведомой теперь механиком, идти в другой конец помещения; мимо сиротливо приткнувшегося к воротам «трактора», к целым «залежам» настоящих сокровищ. Это та часть боярича, что за станки токарные и иные отвечала так определила. Ну, и вояка в душе шевельнулся. Боярич вдруг представил себе, как из сложенных стопой толстых металлических листов, да прислоненных к дальней стене не менее прочных на вид стеклянных вырастает, к примеру, БРДМ, или та же бээмпэшка… что бы это не значило.
– Вот, – с гордостью заявил Генрих, останавливаясь перед этими заготовками, и еще кучей других железяк, явно еще не побывавших в деле, – все высшего качества; обработано Одаренным четвертого уровня…
– Серьезно, – признал Николай, – интересно – кумулятивный снаряд такую броню возьмет? Или тут другими категориями судят, магическими?
– Николай Ильич, батюшка! – буквально простонал управляющий.
Боярича впервые назвали так; потому он, наверное, нехотя свернул тему, и повернулся к «трактору»:
– Давай, Егор Николаевич, показывай.
Механик был одет не как обычный тракторист. Разве что такой, что выводит свою технику на парадный прогон. В костюме, башмаках… на столе с чертежами у него даже котелок головной имелся. Но сейчас, как он понял, времени на переодевание не было. У боярича. Потому немец засуетился, объясняя вполголоса, опять по-немецки – то ли хозяину, то ли самому себе:
– Сейчас-сейчас… потом переоденусь. Сейчас главное, чтобы он заработал. Курт – ворота!
Паренек, самый спокойный и неконфликтный из партнеров Николая по детским проказам, бросился вперед, открывая настежь ворота, которые тоже были смазаны и отрегулированы так, что отворились без малейшего скрипа. И, как понял боярич, с легкостью неимоверной. Хотя толщиной были куда как весомей, чем те же листы для будущего экипажа.
У трактора – Шубин решил изъять ироничные кавычки у этого механизма – оказался самый настоящий капот. Который открывался набок, как у сундука. Впрочем, крышка так и на обычном деревенском сундуке смотрелась бы родной. Только покрасить соответственно, да узорочьем жестяным оббить. Главным же под этой крышкой был большой камень. Кристалл, количество граней сосчитать вот так, с разбега, было невозможно. Был он размером со страусиное яйцо, а цветом точь-в-точь, как светильники в разряженном состоянии. То есть, молочно белым.
Коля Шубин достал до него прямо с пола, который в этом гараже-мастерской, как и почти повсюду