стало непривычно суровым, – но даже он понимает, что ему полезно нравиться благочестивым людям.
Богослужение в Ваеге всегда было обязательным, дети узнавали о богах, едва выбравшись из колыбелек. И почитать богиню их мира, Дейю, было недостаточно. Когда-то людей Ваеги благословили все четыре бога, так что каждый из них заслуживал своей молитвы.
Их северные соседи в Паритви ценили только данные им Дейей элементы. В западной империи, Азуне, подход был таким же, но из-за многочисленных войн и внутренних конфликтов империя раскололась на части. Азуной правила императрица, ее предшественница после Запечатывания пятьсот лет назад публично отреклась от богов. На улицах Нексуса глашатаи и мальчишки-газетчики во весь голос повторяли ее знаменитую речь.
«Если боги не могут и не смогут нас услышать, тогда у нас не остается выбора – мы тоже отвернемся от них. Теперь мы сами по себе, и это их рук дело».
Но Ваега была Святым Королевством, и дома представляли четыре мира. Нексус был портальным городом Витае, особой точкой, в которой уравновешивались все миры. Его называли Сумеречным городом, поэтому что на сетке Космического Масштаба он располагался между Ноктусом и Соларой. Фердинанд не стеснялся этим хвастать, а другие земли без колебаний соглашались, что из-за этого Ваега превосходит их все.
– Мы не можем продолжать жить в умирающем мире, – спокойно сказал Данте. – Не можем притворяться, будто король – лучший из людей и ведет Ваегу к счастливому будущему. Если прелат и заклинатели ищут выход из этого положения, нам не следует от них отмахиваться.
Сомнения Таисии частично рассеялись. Она восхищалась идеалами брата, его желанием увидеть новую Ваегу, рожденную из старой, косной, которая считала допустимым называть себя святой и так связала себя с благочестием, что ее жители редко покидали базилики.
Боги оставили их. Пришло время последовать примеру Азуны и забыть о них навсегда. После крушения трона дома смогут сформировать парламент, как в Паритви, который будет представлять народ Ваеги. Таисии нравились эти идеи, она не хотела быть пешкой в политической игре, как не хотела, чтобы дома продолжали играть друг против друга.
Только кровь богов привязывала Таисию к ее дому, и она с радостью вышла бы из системы, к которой никогда не хотела принадлежать.
Таисия вдруг вспомнила, как Риша говорила, что хочет побеседовать с прелатом, но отец ей запрещает. Верность Риши дому и трону еще не подвергалась испытанию, но они с Данте не сомневались в своей правоте.
– А если мы спросим его напрямую? – предложила Таисия.
– Кого?
– Леззаро. Мы же хотим знать, что он задумал? Так давай встретимся с ним и спросим. Мы – наследники Ластрайдеров, он не может отказать нам в аудиенции.
Данте удивленно посмотрел на сестру. Таисия приготовилась к тому, что он отмахнется от идеи, скажет, что это глупо, а он вместо этого запрокинул голову и рассмеялся:
– И почему я сам до этого не додумался? Это же так просто. А если он не захочет дать нам объяснения, это будет признанием в том, что у него есть скрытые мотивы. – У Данте