успевая отменить движение, я мог только стремительно и неотвратимо проваливаться во вскипевшую ослепляющей белизной боль.
– …не менее десяти процентов массы тела провоцирует переходное состояние. Оболочка сохраняет форму внешне, но на молекулярном уровне это уже комбинация органики, минеральных и синтетических структур. Когнитивные функции в этом состоянии угнетаются, остаются первичные рефлексы исходной формы и базовый инстинкт самосохранения. Сейчас он пассивен и дезориентирован, это естественная реакция на истощение. Если надо будет добавить кого-то ещё в список исключений, достаточно внести в идентификатор маркер коралла.
– Знаешь, Дворжак, у нас с тобой очень разные представления о безопасном для пользователя интерфейсе.
– Всего лишь мера предосторожности на период адаптации. Должен заметить, эта демонстрация была абсолютно лишней.
– Не помню, чтобы просил её устраивать.
Я постепенно приходил в себя. Всё тело опять глухо ныло, тревога и чувство опасности по нарастающей скручивали мышцы, в груди болезненным ледяным комком пульсировало что-то, от каждого тяжёлого удара под рёбрами по телу прокатывался холод. Думаю, это был холод. Или такая неописуемая в своей чудовищности усталость, от которой сложно было даже просто дышать. Почему-то я не лежал на полу, а сидел на пятках, уперевшись коленями в пол и сложив руки сверху на бёдрах. Чья-то рука лежала у меня на шее, большой палец выводил неторопливые круги по коже, слегка задевая линию роста волос. От этого по позвоночнику прокатывалось странное ощущение, приподнимавшее волоски по всему телу, зато давшее мне возможность сосредоточиться ещё на чём-то помимо чёрных и красных сгустков на полу вокруг.
Я перевёл взгляд на сухое пятно экзоматерии на тыльной стороне моей сжатой в кулак ладони и решил пока удерживать внимание на нём. Так было проще. Так слова обтекали меня, не задевая.
– Вы двое невыносимы! Почему никого не беспокоит, что она не говорит?!
– Сара.
– Что, Сара? Ты говорил, она будет в сознании, или в чём тогда смысл!
– Оператор в сознании. Я предупреждал, что ещё рано, полная адаптация займёт несколько дней.
– Думаю, я увидел всё, что хотел. Сара, ты идёшь?
– Как ты можешь, Джейсон, откуда тебе знать, есть ли там вообще хоть кто-то? Мы теперь что, просто верим ТалосКорп на слово?!
Рука на моей шее замерла.
– Это было совсем не обидно, спасибо, Сара. Тринадцать-А, скажешь нам что-нибудь?
Я не хотел ничего говорить. Мне нечего было им сказать. Сохранять ясность мысли становилось всё сложнее.
– Нет, – выжал я из себя в итоге, не дожидаясь предупреждающего покалывания под кожей.
Я перестал вслушиваться в голоса, снова сосредоточившись на тепле, исходящем от прижатой к моей коже ладони, и мягко соскользнул в уютное оцепенение. Нам нравилось тепло. Мы могли бы вытянуть всё тепло и всю жизнь из трогающего нас человека, и нам для этого даже не пришлось