спорили между собой и не обращали на меня внимание, так что, я позволил себе ненадолго отключиться. Буквально. Я умудрился провалиться в короткий тревожный сон без сновидений, но тифон не дал нашему телу упасть, и даже выполнил серию каких-то нехитрых указаний от техника, появление которого я благополучно пропустил. У техника в руках был транскрайбер, он что-то говорил, разворачивая одно виртокно за другим, и у меня в голове панически забилось по кругу – пожалуйста, только не наказание, только не снова, дай мне хоть в себя прийти, сука, какого хрена.
Я заставил себя сосредоточиться на произносимых людьми словах.
– Все внешние параметры соблюдены, – монотонно говорил техник, одновременно вытаскивая из выделенного виртокна объёмную модель человеческого тела. – Рост, пропорции, фенотип. Конфигурация полностью соответствует заказу, оболочка в идеальном состоянии, утверждённая подборка экзосплайсов уже установлена. Повторная процедура, если вы, конечно, найдёте организацию, готовую взять на себя такую ответственность, в любом случае будет возможна не ранее, чем через сто шестьдесят восемь часов. Но мы настоятельно не рекомендуем что-то менять. Максимальная стабильность формы уже достигнута, девяносто семь и девять десятых при стандартных восьмидесяти для оболочек предыдущего поколения.
– Ну, так может, поэтому и не сто? – явно продолжая спор, подробности которого я проспал, сказала женщина.
Техник шумно выдохнул и набрал сообщение в окне мессенджера. Сообщение ушло доктору Дворжаку, в нём был только набор цифр и слово «Срочно».
И – ого. Ладно, возможно от модификатора был толк. Окно мессенджера было мелким, рассчитанным на читаемость с расстояния вытянутой руки максимум, но я без проблем разобрал всё это в зеркальном отображении и сквозь вызванное мерцанием виртокна искажение. Нас разделяло метров пять, не меньше, я не должен был ничего разобрать. Оптическая модификация или экзосплайс? Эффекта приближения не было, скорее всего, сплайс…
Я заметил, что женщина подошла ко мне вплотную, только когда почувствовал её руку у себя на бедре. Всё происходило как во сне, в таком горячечном бреду, и ступор, из которого я старательно не хотел выходить, только усиливал это ощущение. Она повела ладонью вверх, потом завела руку мне за спину и звонко хлопнула меня по заду. Я вздрогнул от неожиданности и впервые посмотрел прямо на неё.
– Так-то лучше, – сказала она, показав в широкой улыбке неестественно белые и ровные зубы. – Привет, дорогуша. Помнишь меня?
Глухо шевельнулось раздражение. Я себя-то не помнил, с чего бы мне помнить её. Она была ниже меня на хороших сорок сантиметров, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Искусственными в её внешности были не только зубы. Я безошибочно нашёл невидимые человеческому глазу следы качественной пластики на её лице, там, где температура синткожи была чуть ниже в местах сращения тканей (или всё же модификация? я никак не мог вспомнить, существовали ли сплайсы, дающие