местами порванные страницы частично выпадали, отделившись от переплета. Листы, аккуратно исписанные мелким неразборчивым подчерком. Иногда попадались наброски рисунков. Аккуратно и заботливо поправив их, Михалыч принялся листать их, щуря один глаз.
Я заинтересованно перегнулся через стол.
– Гм, где-то это было помниться… Бесы. Банши… Так-с вот нашел. Банник. Дух, мелкий бес, обитающий в банях, предпочитает жить в венике или за печью, наводящий угар… Як задобрить его станет тихим и спокойным. За баней следит, от тины и плесени защищает. Лягушек и мышей изводит…
– Кто это писал?
– Бабка Марфа моя начала. Потом отец продолжил, теперь я. Считается духом пограничья, предупреждает от бед и ненастий. Тут про курицу как закапывать…
– И про русалку тут есть?
– Угу. Про всех что знамо, то и написано. Потом ты будешь добавлять.
– Я?
– Ну кто же. – прокряхтел Михалыч. – Я уже стар, вижу плохо, перо в руках держать не могу уже. И передать мне эту книгу некому.
Мне стало вдруг грустно. Я кивнул.
– Значит предупреждение это? Но почему мне? Я же не иду с охотниками за плес.
Он встал из-за стола и, скрывшись в темнушке, принялся шуршать чем-то:
– Кто знает, как повернется-то. Эх неспроста это нечисть тебя заприметила, не к добру… Вот нашел.
Травами запахло еще сильнее. Он вынес, держа на ладони, небольшой туго набитый мешочек:
– Держи. Зверобой и вербена. Найди шнурок и носи на груди под рубахой не снимая. В комнате развесь ветви рябины. На окно можно и в под подушку.
– А еще есть? Для Ани. – попросил я, вертя в руках оберег.
– Сделаю. – пообещал старик.
Я пришел за Анькой в самый разгар торжественного захоронения курицы у порога бани.
– Все, Яр! – торжественно отрапортовала сестра. – Теперь дух тебя не тронет.
Сейчас днем никакого страха не было, даже казалось, что это произошло не со мной или будто во сне, но я все равно с опаской поглядывал на баню.
– Как вы тут живете на окраине. – проворчал я, глядя как Машка, ловко орудуя лопатой, делает «могилу». – Там полуденницы, тут банник.
Та оттерла пот со лба:
– Ишь нежный какой. Из-за тебя пришлось курице голову рубить теперь.
– Я ж не специально.
Черная курица полетела в яму. Следом туда же отправилась ее голова. Утрамбовав как следует землю Машка, отставила лопату:
– Вы же к Михалычу пойдете? Я с вами.
Я обрадовался. С Машкой было гораздо веселее. С виду не особо симпатичная, она с лихвой компенсировала это бойким нравом и весёлым характером.
Покончив с «похоронами», мы вроем направились к Михалычу. Тот, словно ожидая нас, курил на завалинке. Анька с разбега запрыгнула к нему:
– Дед, Миш, дальше расскажи, а? Что было?
Тот удивленно начал активно пускать кольца дыма:
– А разве мы не закончили?
– Нет-нет! – запищала сестра. – Церковник вернулся один! Ты на этом остановился и, мы в баню пошли. Яр, скажи!!
Я