впечатления ярче, потому что награда недоступна нам? Мы стремимся, ломаем голову, пытаясь постичь и дотронуться. Но что будет, как только мы дотронемся? Будет пик, вершина экстаза, а за ним? Ничего более, спад, какой бывает всегда, иначе не было бы вершины. Может, в том, чтобы биться головой в штакетник и есть весь смысл? Смысл в недосягаемой из-за него мечте? Я не знаю. Меня мучает мигрень.
– Вы долго молчите. – вдруг сказал погрустневший Паратовский.
– Простите, я… я задумался. Погрузился в мысль.
– Я мыслю, стало быть, я существую! – процитировал тот. – О, как!
– Сами же говорили, нынче стандарты не работают.
– Ну, не мог же я не воспользоваться моментом и не ущипнуть вас, да? – он развел руками, как-то даже по-детски усмехнувшись. – Мысли-мысли, ответы-приветы… Поиск ответов бывает заводит в невероятные чертоги как разума, так и окружающей…
– Реальности?
– О реальности не может быть и речи. Есть ли теперь смысл в самом корне этого слова? Позволите?
В его руках оказалась следующая книга. Толстенная, блин. Такой и убить можно было, если сперва еще смочь ее поднять. Под тысячу листов, наверное, под желто-черной обложкой. «Курчатов и Оппенгеймер. Противостояние атомов.». Издана в США. Наверняка Паратовский, как член АН СССР, достал ее в какой-нибудь командировке. В конце концов, у него когда-то там были друзья, коллеги, знакомые. А так же и те, кому он мог улыбаться искренне, полностью забыв о том, что это ему велит лишь этикет.
Абаддон
Абсолютно серая, промёрзшая земля была тем еще испытанием для психики человека, выросшего там, где всю жизнь светило солнце, был один лишь песок, кукуруза и просторнейшие ранчо, которые и за сутки не объехать. Холодная и безжизненная пустыня окружала Рекса Монро вот уже сколько времени, а он все еще не мог к ней привыкнуть. Ни одного дерева, ни одного кустарника. Только редкие лужи жиденького сентябрьского снега и скупая растительность, больше похожая на мох.
Их самолет, принадлежащий американским ВВС, и классифицирующийся как тяжелый бомбардировщик – вероятный носитель ядерного оружия – остался далеко позади, почти в сорока километрах к северу. Он лежал там простыми останками, фрагментами фюзеляжа, лишь отдаленно напоминающих о том, что эта груда металлолома еще совсем недавно могла летать и бороздить бескрайние просторы голубой, когда-то, планетки. Их «Лансер» во время своего последнего вылета должен был бомбардировать советские базы подводных лодок на островах в Карском море. Но не успел добраться до туда. Самолет тогда тряхнуло от ядерного взрыва, командир корабля и второй пилот ослепли от вспышки. Электронику вышибло электромагнитным импульсом, и громадная алюминиевая банка устремилась в землю. И когда последний живой член экипажа проснулся от того, что у него замерзает лицо, то понял, что он где-то на советской территории. Один. Единственный. Рекс видел ядерную вспышку, видел гибель