Или, может, это шла по степи та девочка, маленькая девочка Геля, что в белой шубке стояла в детском саду вместе с воспитательницей возле горки, где носились и дурачились, то карабкаясь по лесенке вверх, то съезжая гурьбой, ребята её младшей группы. Девочка знала, что она не может кататься на этой горке, потому что у неё такая красивая белая шубка. Ей очень хотелось тоже прокатиться вниз по изогнутой скользкой поверхности, но она не могла себе этого позволить. Потому что она пока пусть и не королева ещё, но принцесса точно, и у неё белоснежная шубка, а испачкать такую шубку принцесса не имеет право и ни за что не испачкает. Потому что белая шубка у неё, только у неё, а у ребят ни у кого нет такой белой шубки и не может быть. Пусть ребята веселятся сами. Они хорошие, ну не лучше Гели, конечно, но хорошие, и Геля будет радоваться вместе с ними, просто так, без катания…
Да нет, не девочка шла в белой шубке по высокому ковылю и полыни, это Геля шла, нынешняя, взрослая, с цито-цито-болезнью в кровеносной системе, просто вспомнилось про белую шубку и про горку в детском саду…
…
Вася Меркин, пробираясь между ног по узкому проходу раздевалки, отвесил Пряничникову щелбан с оттяжкой, в самую середину, между лбом и макушкой. Ни с того ни с сего. Витя сидел в трусах и футболке после физкультуры возле своего шкафчика. От боли и неожиданности выступили слёзы. Витя улыбался и потирал больное место.
– Витя, – спросил Меркин, – ты чё такой?..
Какой?
Этот Меркин из слободки, весь непосредственный, простой. Здоровый, чёрт… Витя уже, грешным делом, надеялся, что, так как он стал вполне накаченным, его никто обижать не будет, хотя бы из уважения к качалке. А Вася не посчитался. «Такой…»
Пряничников вдруг осознал, что качаться этого мало. Надо ещё учиться на пятёрки. Или хотя бы на четвёрки. Вот тогда его точно начнут уважать.
Но когда переоделся, вспомнил, что уже апрель, через два месяца выпускной. Раньше надо было хорошистом становиться. Не успел, блин…
…
Тринадцать это двенадцать. Одиннадцать. Одиннадцать. Десять, девять, восемь, семь, пять, четыре, три, два, один. «…Вот в этой круглой черепной коробке, едва дыша, дрожа от напряженья, мозг держит, не даёт уйти за загородки безумным мыслям, ждущим пораженья…»
Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел: был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно,
В спокойствии чинном,
Лошадку ведёт…
«Ронд де жамб партер… Я не вижу двойной ронд де жамб партер!..»
…
– Ну что, какие новости на Ибице, Дмитрич?
– Не «на», а «в». Это тебе не остров Ибица, а город Ибица. Надо говорить: «Какие новости в Ибице?»
– Ну хорошо, в Ибице. Какие?
– Да нет новостей.
–Да ладно. Что, так-таки ничего?
– Хорошо, вот соседка. Звонок в дверь. Открываю, стоят две дамы. Моя соседка и другая с ней.