Пупкин, Санеев, Жигулин – все погибли в лифте. Титаренко разбился на самолёте.
– Это который Харьковское авиационное училище закончил?
– Ага. Прошкин тоже погиб в лифте. И между прочим, всё в одном и том же многоквартирном доме произошло. Хотя нет, Прошкин в другом. Поехал к любовнице, муж застукал, а Прошкин убежал. А от судьбы не уйдёшь, погиб в лифте, всё.
– А у вас в доме лифт включили?
– Ну а чего нет? Включили. Я сейчас на лифте приехал. Сандро помнишь? Хацукатис. Такой, грузин. Ну грек, конечно, из Тбилиси. Тоже погиб в лифте. Они все погибли в лифте… Олька, вас на выходные из палаты домой отпускают? А то там один говорит, у них не отпускали. Сначала отпускали, а потом один там, как отпустят, а он грабежами занимался. Все дома отдыхают, а он… И такое алиби, офигенное. «Лежал в больнице в гастроэнтерологии». Курил, как сапожник. Сам с бородой такой, как геолог. Но гастроэнтерология же. Ему пульмонолога раз вызвали, и всё. Гастроэнтерология же. Потом его повязали. Поэтому всех перестали отпускать, главврач на себя ответственность брать не захотел… Ты не занимаешься грабежами, Оля, когда тебя отпускают домой? Не надо. Думаю, с твоими талантами что-нибудь получше, чем грабежи, придумать можно. Приходи к нам сегодня вечером. Клавка будет, Зинка, Розочка. Витька с листопрокатного придёт, с гитарой. Пластиночки такие, потанцуем! А что, приходи…
…
«Дура, дура, какая же я дура!»
Геля закрыла за собой дверь, даже дважды провернув ключ в замке, чтобы ненароком баба Фрося не проникла к ней со своей бесцеремонностью.
Без сил опустилась в кресло и закрыла глаза. Хотелось плакать.
Она вообще никогда себя не ругала. Потому что знает себе цену, потому что она не ошибается, потому что всегда оказывается права, и это не хвастовство, это истина, она знает. Ею всегда восхищались, Владимир её боготворил, Кузя до сих пор умоляет вернуться… Никогда, никогда ею не пренебрегали, тем более, когда она сама… Как девчонка побежала! Приехала, всё бросила, помчалась… Дура, боже мой, какая она дура! Кто ждал, кто там её ждал!?..
Неужели она так постарела? Неужели он испугался? Он ведь не знает, что у неё цито-цито… Но и что, знает, что она чем-то больна, больные никому не нужны, правильно, всё правильно, дело в этом. «Не заразная…»
Как было, так и есть, ничего не изменилось в её жизни. Всё кончено и кончено. Было и есть кончено. Судьба. Её жизнь, кажется, всё-таки бессмысленна. Бесперспективна…
Хватит, хватит. Она сама по себе. Жить так жить. Гулять, смотреть закат, наслаждаться чистым горным воздухом, запахом морской волны, красотой и таинством падающих листьев. Общаться с бабой Фросей… Надо сходить к ней, проведать. Прибраться. Нет сил, она и в самом деле смертельно устала.
Геля перебралась в спальню и в изнеможении свалилась на кровать. Перед глазами стояла картина плывущего парома и волны, бьющиеся о его борт в лучах противного яркого солнца. Волны плескались и плескались, Геля в полузабытьи пролежала на кровати до вечера. Потом всё-таки собралась с силами, встала, привела себя в порядок и пошла к бабе Фросе. Та