поднялся.
– Топор! – он требовательно протянул руку.
Даун выхватил у себя из-за пояса топор, замахнулся им на Хендерсона, но всё же отдал инструмент. «Жизнь и смерть, они ходят рядом, пронесло» – подумал дядька.
– Там топорище качается. Вы смотрите, Викентий. Дядя… А то слетит ненароком.
– «Ненароком – это боком, а за боком – навсегда!» – продекламировал Хендерсон. – Прощай, брат, жди. Ночью, возможно, мы придём, с Николаевой. К дуплу. Пустишь?
Дровосек застенчиво улыбнулся. Татьяна Николаева красивая женщина, да.
Хендерсон опять сел на лавочку, секунду посидел, снова встал и двинулся прочь. «А теперь – кафе-мороженое!» – сказал он себе. Викентий только сейчас понял, что абсолютно счастлив, от того, что повидал дровосека. «Плохо воспитан, – подумал Хендерсон про дауна. – Но сколько же было там грумов?» Северин продирался через кустарник, пытаясь выбраться на центральную аллею парка, и силился вспомнить количество негритосиков, сидевших подле лавочки. «Семь? Восемь? Нет, нет, их было не меньше шестнадцати… Ой, нет, да, человек десять, не больше». Он с трудом поборол искушение вернуться и точно пересчитать человечиков в зелёных камзолах, возвращаться назад было опасно. «Жизнь и смерть ходят рядом» – вспомнил он. – Дело, разумеется не в Викентии. Засада. Вот засада!»
Пахло гарью и приближающейся грозой. «Гром был, грозы не было», – сказал в детстве ему старый дед-лесовик. Хендерсон всегда помнил с тех пор эту заповедь. «Моё кредо, – с усмешкой подумал он. – И никто не поймёт. Никто, увы».
Северин с трудом выбрался из парка, перешёл проезжую часть, миновал почти всю огромную серую махину жилого здания сталинского ампира и шмыгнул в арку во внутренний двор. Раз, два, три. Четвёртый подъезд его. Хендерсон набрал 71 номер домофона. Секунда, две, раздалось пиканье кодового замка, и парадная отворилась. Путь на шестой этаж оказался свободен.
В подъезд вместе с Хендерсоном проскочила старуха с эрделем на поводке. Бабка подозрительно посматривала на Викентия, а эрдель стыдливо нагибал голову и делал вид, что тщательно обнюхивает через намордник пол лифта и ботинки Хендерсона. «Всего хорошего», – ехидно произнесла старуха и вышли со своей собакой на пятом. Как только лифт остановился на шестом, Хендерсон услышал щелчок открывающегося замка. Когда он вышел из лифта, дверь 71 квартиры уже была чуть приоткрыта. Его никто не встречал, Хендерсон сам прошёл вовнутрь квартиры. «Не хотел бы я здесь встретить Викентия», – подумал Хендерсон и двинулся на звуки голосов где-то впереди себя.
…
– Ты ещё про Семёна забыл.
– Про какого Семёна?
– Про Лебедева.
– Это который мулат? Он не Семён, а Игорь. Я помню. Он лучше всех играл в кораблики. А ещё помнишь, две близняшки были, такие одинаковые, ровненькие, чистенькие, блестящие, как две сладкие вишенки.
– Ага, у тебя аж слюни текли.
– А то у тебя не текли? «Хороша Маша, да не наша».
– А тебе всё мало.
– Таки-предлагаю