в холодную стену. Дальше некуда бежать. Эрген криво улыбается.
– Спокойной ночи! – шипит он и нажимает на спуск.
– Не-ет! – остаётся только непроизвольно кричать и закрываться руками в бесплодной надежде спастись.
Раздается свист, по глазам ударяет яркая вспышка, кожу обдаёт жаром. Мир в глазах опрокидывается и растворяется во тьме. Последнее, что слышно – это грохот запираемой двери».
Когда Оксана очнулась, вокруг никого не было. Сначала она подумала, что оглохла – так было тихо. Потом попробовала пошевелиться и услышала шорох. Самыми последними вернулись ощущения и принесли с собой боль. Болело всё и везде. Словно в тело впились тысячи игл, а внутри всё выжгли кислотой. Когда по щекам потекли слёзы, они обожгли кожу расплавленным металлом. И терпеть это было невозможно. Оксана плакала навзрыд, в полный голос. Теперь она всё вспомнила!
Часть 12. «…А небо стало бесцветным»
Сначала Эйглер считал шаги, потом – сколько раз прошёл туда-сюда. Потом сбился со счёта. Просто ходил безостановочно, словно от этого зависел исход процедуры. Наконец, запретная дверь открылась. Техник, глянув на мужчину, хмыкнул.
– Всё нормально. Спит она. Запись, уж не обессудь, отдадим альтрангу лично. А там пусть сам решает, кому рассказывать.
Заглянув в комнату, Эйглер убедился, что Оксана спит и дышит ровно. Медуза под рёбрами медленно таяла. Второй техник, собирая аппаратуру, посмотрел сочувственно.
Длинными переходами мужчина добрался до отцовского кабинета. Кристалл с мнемозаписью уже передали. На рабочем экране Эйглер увидел знакомую комнату. Но видна она была как-то странно, словно наблюдатель смотрел снизу. Не сразу он сообразил, что видит помещение глазами Оксаны.
Отец поднял глаза от клавиатуры пульта.
– Пришёл? Уверен, что хочешь видеть?
Вопрос возмутил Эйглера.
– Насколько я знаю, близкие родственники имеют право знакомиться с записью. А, так уж вышло, на много парсеков вокруг я единственный близкий родственник Оксаны.
Керим усмехнулся.
– Садись. Но предупреждаю, держи себя в руках, что бы ты ни увидел. Боюсь, зрелище будет малоприятным.
Эйглер молча проглотил намёк на недавний разговор на повышенных тонах. Придвинул второе кресло ближе к столу, сел. Некоторое время картинка на экране не менялась. Потом изображение дрогнуло, поехало в сторону. В кадре появилась женщина в маске, одетая в чёрное. За ней двигался ослепительно рыжий парень. Если явление мачехи не удивило, то её спутник… Это было как удар под дых.
Следующие полчаса он мечтал об одном – добраться до подлеца Эргена. Мечтал до тех пор, пока снова не услышал голос мачехи: «…я всегда добиваюсь того, чего хочу, любыми способами. Если я не могу говорить, то могу делать! Стать женой молодого и привлекательного альтранга – нет преград для женских чар. Но меня опередила эта блондинистая пустышка! В политике ничего не мыслила, зато разбиралась в безмозглых амёбах. И даже после рождения