банду? – съехидничал Джонс.
– Никакого глубокого смысла в банде больше нет, особенно для заработка. В наше время нужно зарабатывать умом, так можно жить гораздо дольше и бессмысленней, богаче, так добьёшься большего признания и славы, чего тебе рекомендую, а мне пора на упокой. Остаётся лишь сделать ещё что-нибудь запоминающееся, – ответил прельщённый старый ковбой.
– Значит, отныне по-умному? Откроем кофейню-дилижанс? – спросил Генри прочищая песком медный кофейник.
– Я такого не говорил. По-умному – жить скучно. Выёбисто – другое дело!
Оба покатились со смеху, все сомнения после удачной шутки улетучились магическим образом, как и должно быть. Сила обаяния противоречивой личности. Веселье Мориса Бина прервало внезапное острое прерывистое покалывание в боку.
Когда боль утихла – он распрямил затёкшую спину и случайно уловил уголком глаза подозрительное движение у подножия холма в тени. Тёмный силуэт резко промелькнул между пышных кустов колючек и огромным валуном выше человеческого роста, с трещиной посередине рассекающей исполинский камень надвое. Ковбой указав пальцем в нужную сторону шёпотом произнёс:
– Наконец-то!
Генри резко схватил карабин, по команде, направил взгляд в нужную сторону, партизански подполз к краю, поставил целик, опустил курок, прицелился посильнее зажав слабо видящий глаз, задержал дыхание, прикинул расстояние и скорость ветра, как учил отец и покойный Билл Карсон – затем в промежутке между стуками сердца плавно нажал на спусковой крючок, в момент нового перемещения подозрительного силуэта, или уже иного.
Пользоваться карабином он умел сколько себя помнит. Стрелял он всегда, везде и во всё, с тех пор, как научился бегать без штанов – это было единственное развлечение и им остаётся по-прежнему, не считая онанизма и ночных прогулок по старому кладбищу за городом.
После прокатившегося по округе эха от грохота взрыва пороха – таинственный силуэт у подножия холма подпрыгнул на месте и съёжился в корчах адских мучений. Генри плавно передёрнул скользящий затвор, словно кожу на эрегированном необрезанном члене. Морис от увиденного восторженно произнёс одобрительно кивая:
– В яблочко! Можешь собой гордиться. Пристрелишь ещё парочку – лично сам торжественно дарую половину награды за свою голову. Работай, ковбой. Я пока пожалуй заслуженно сосну часок. Остаёшься ответственным. Затуши костёр сапогом, прирождённый стрелок.
– Это же должно быть больше, чем я за всю жизнь заработал на государственной должности, а я видел нули на плакате. Да я их всех поубиваю, я был рождён для этого, – радостно воскликнул бывший помощник шерифа.
Зрачки его расширились, пульс участился. Он сосредоточился на убийстве. Сегодня оно оплачивается. Всё не так уж и плохо. Отныне он не овощ на окладе, а наёмная машина для убийства. Настоящий охотник за головами. Так он себе описал ситуацию.
Морис надвинув на глаза шляпу уже посапывал.