быстро встала и поспешила скрыться в тени у одной из арок, где стены украшали какие-то золотые росписи. Все стены в храме были покрыты росписями. Краска, особенно золотая, часто осыпалась, но служители следили и восстанавливали уязвимые фрагменты. Не всегда успешно, из-за чего изящные линии порой приобретали странный, а порой самый несуразный вид. Прекрасные лица искажались, или становились непохожими сами на себя, и тогда фрески занавешивали тяжелым бархатом, чтобы скрыть аляповатую неудачу, и дети прихожан испытывали жгучий интерес, постоянно выясняя, что же скрывается за очередным занавесом.
Впрочем, не только фрески предпочитали скрыть. Так же поступали и с проходами в узкие темные коридоры, уводящие в катакомбы, дышащие влажным пещерным воздухом. Иногда у входов имелись ажурные кованые воротца, запираемые на ключ. Там же, где их не было, и так никто не ходил – боялись.
Слухи прочно опутали катакомбы храма Нери-Делл. Говорили, там замуровывают останки служителей и других, кто при жизни распорядился так, в надежде, что это принесет благодать после смерти. Были и те, кто всерьез верил, что это кара для злостных преступников и всякого рода богохульников, и пугали ей непослушных детей и врагов. Впрочем, я знала из рассказов Криссы, а та от матери, которой рассказала в свое время Мильши, что под храмом действительно были катакомбы, но образовались они естественным путем. Это была система карстовых пещер, образовавшихся в незапамятные времена в результате активной деятельности подземной реки. Несколько сифонов – и бурное течение, поднявшись на поверхность, уносилось вновь «в центр мира». Река неслась бурными потоками, глоток из нее считали за благословение, но желающих находилось немного – верили, что какая-то сила обитала в этих водах…
Я почувствовала чьи-то приближающиеся шаги сзади и обернулась.
– Ну здравствуй, Майлин. Неужто и ты здесь?
Облаченная во все красное, с изящными золотыми браслетами на руках, напоминающими мне всегда кандалы, Мильши улыбалась, но как-то слишком довольно и нахально для скромной служительницы.
– Умеешь ты удивить, конечно, – продолжала она звонким голосом. – А я думала сейчас догонять тебя придется, как в прошлый раз. Тысячеликий очень хочет с тобой поговорить.
Затем она ловко достала кусочек рунического золотого мела и, не успела я и пикнуть, провела им мне по лбу – в знак того, что мне в этот раз представать перед Тысячеликим. Дрожь пробежала по моему телу. Я попыталась оттереть мел рукой, но разве магический символ можно так просто стереть?
«Ну да… Стоило ожидать подобного… Надо было слушать инквизитора!» – обреченно подумала я про себя и возмущенно взглянула на Мильши.
– Ты думаешь он все-таки захочет поговорить со мной? Именно со мной?
– Думаю, несомненно. Ты всегда была особенной, Майлин. А воздухе царит беспокойство… Вон, вода из реки горькая стала… Никогда не было такого… Ну, храни тебя Создатель, – с этими словами Мильши поклонилась и ушла, оставив меня меня в растрепанных чувствах. Я прислонилась спиной к колонне.
В это