тарелочка с пирожком и кружка с чаем. Я отложила рисовальные принадлежности и вдруг осознала, что вовсе не голодна, однако мне не хотелось раздражать Бэсси, потому я взяла пирожок и откусила маленький кусочек.
– А остальная семья уже позавтракала?
Мне казалось, что я проявила максимум такта и дипломатического искусства, чтобы намёками выяснить, что мне грозит дальше. И, видимо, Бэсси поняла, о чём я её спрашиваю на самом деле.
– Мисс Джорджиана уже позавтракала, но миссис Рид запретила ей сидеть в детской и общаться с вами. Через пару часов, мисс Клэр, если бы вы сами не проснулись, мне было велено разбудить вас, приедет адвокат Фицрой на обед и велено, чтобы вы тоже приняли участие.
Я уставилась на пирожок, стремясь понять, что же я узнала. Я принимала участие в каждом обеде с мистером Фицроем, но они были по средам, сегодня же, я была уверена в этом, была суббота. Это означало, что миссис Рид позвала его в связи со вчерашними событиями. И явно это не грозило мне ничем хорошим. Меня захлестнуло волной обиды и страха: я не сделала ничего плохого, но, скорее всего, на меня собирались перевесить все грехи Джона. Я положила пирожок на тарелочку.
– А что с Элизой, она цела?
– Доктор Бейдвелл велел ей оставаться в постели не менее трёх недель, он подозревает, что у неё может быть сломаны пара рёбер. Он как раз её осматривал, когда вам стало плохо, так что затем зашёл и к вам. А мастера Джона отправили обратно в школу. Вчера, пока вас не было дома, все кричали и спорили, мисс Джорджиана настаивала, что Джона следует забрать из дома, а миссис Рид говорила, что Элиза сама довела брата. После того, как вы вернулись и… наговорили всякого, то дальше никто и не спорил. Но миссис Рид распорядилась, чтобы мастер Джон с утра уехал.
Бэсси села напротив меня. Тон её стал доверительным, словно мы подружки, которые сплетничают о нарядах.
– Мисс Клэр, я никому не скажу, но теперь-то вы можете мне сознаться, что вы всё выдумали о завещании, что вчера кричали?
Я не поднимала на Бэсси глаз. Мне хотелось сказать, что да, я всё выдумала, ведь в самом деле я не могла назвать причин, побудивших меня выкрикивать обвинения вчера вечером. Даже если предположить, что тот тихий шум у каменной плиты, который мне послышался шёпотом, повторяющим моё имя, был реальным, то ничего иного, кроме своего имени, я так и не услышала. Но и отказаться от сказанного мне было сложнее, чем вживую отрезать себе руку. Я отрицательно помотала головой, не отнимая взгляда от пирожка, который теперь мне казался самой неаппетитной вещью, что мне приходилось видеть.
– Нет, Бэсси, я ничего не выдумывала.
– А мистера Фицроя миссис Рид позвала из-за того, что вы ей сказали?
Я не видела миссис Рид с момента, как она приказала запереть меня в Красной комнате, и Бэсси прекрасно это знала, но, видимо, она полагала, что между мной и тётей были какие-то разговоры задолго до момента вчерашнего скандала.
– Я не знаю, Бэсси.
Мой шёпот один