молитвенники! – воскликнула Ирина Георгиевна и поспешила прочь от разговора, махнув широкой юбкой.
Мишу Вета все же пригласила домой. К себе в гости. Ирина Георгиевна Мишу знала. После – что Бог даст.
Накануне оба: Миша и Вета – пошептались с отцом Игнатием. Тот сказал:
– Попробуем маму уговорить. Помолимся.
Вета решила приготовить изысканный салат. Мужчин в доме не было, ножи точила Вета. Наиболее тяжелую работу по дому делала Ирина Георгиевна, а вот затачивание ножей считала делом несерьезным. Вета достала новенький брусок и принялась водить лезвием, как научил ее сотрудник, Анатолий Васильевич.
Вета водила лезвием по бруску. От каждого движения раздавался скрежет, напоминающий тоскливые мысли. Сталь затрепетала, как подцепленная на крючок рыбина. Раздался предупреждающий графитовый запах.
Тут загремел дверной замок: Ирина Георгиевна со службы вернулась. День был праздничный. Крестовоздвижение.
– Ты что делаешь? – спросила мама не сильно строго, для воспитания.
– Нож точу! – не смущаясь, ответила Вета.
Ирина Георгиевна зашумела широким носом.
– Я вспоминаю себя: как возьмусь что делать в праздник, так все руки изрежу. Поделом! Соблюдай праздники.
– Мама, завтра салат с сыром будет. Кушай.
Вета, довольная, водила кончиком пальца по краю салатницы: хочется попробовать, но пост, Крестовоздвижение. Интересно, а готовить скоромное считается грехом или нет? Надо бы спросить, уточнить.
Ирина Георгиевна откликнулась из глубины своей комнаты:
– Ты знаешь, я эту пищу не ем.
Ирина Георгиевна в постные дни не только к ножу не притрагивалась, но, кажется, и ложки не брала. Жевала хлеб и укоряла себя:
– Какие у меня острые зубы! В аду «у них» острее!
Мишу Вета никогда Мишей не называла. К нему подходило: Мил. Сокращенное от Михаил. Миша и Вета познакомились на церковных курсах, за общим послушанием. Чистили орлецы для архиерейской службы. Поначалу весело болтали, а потом Мил подошел к Вете: помочь повесить орлец на перекладину. И поднял умоляющие лучистые глаза. А через некоторое время Вета увидела Мила на исповеди у отца Игнатия. Встречались влюбленные редко. По очереди бегали к отцу Игнатию, а тот тихо и бесцветно говорил:
– Берегите себя. Близко смертный грех.
Икона Божией Матери «Казанская». 1884
Вскоре Мил подошел к отцу Игнатию и сказал:
– То и то. Благословите.
Услышав предложение, Вета опешила. Что-то пробормотала про завтра и убежала. Подруга, старше года на три, сочувственно посмотрела, в ответ на запинающееся признание: все замуж хотят, не только ты.
Ирина Георгиевна молодых все же благословила. Нехотя, но с довольными огоньками в глазах. Спросила:
– Ну, зять, любишь, где взять?
– Да, – ответствовал Мил. – Зарплату поднять обещали.
Салат с сыром, хорошо уполовиненный Ириной Георгиевной, поглядывал со дна белой, с серебристыми узорами, салатницы.
Мама выглядела