сегодня не выбраться, если они срочно что-нибудь не предпримет. Под рукой вдруг оказались ножны под сброшенным халатом. Юстус как раз отошел от распростертой у кровати принцессы за новой порцией вина. Он растягивал удовольствие, раз уж деться от этой женщины никуда не мог. Не думая о своих действиях и даже не просчитывая ходы на перед, Мариэль воспользовалась этой минутой и достала кортик. Она вовремя спрятала его за спиной, когда на нее обрушился новый удар в живот. Девушка согнулась пополам, но все ее мысли были только о холодном лезвии – проводнике к свободе. Юстус вдруг резко поднял ее на ноги и посмотрел в глаза со всем презрением, на которое был способен. Его кривая пьяная усмешка холодила сердце Мариэль, но она все еще надеялась на лучший исход. Руки принца нежно погладили ее белую шею, опустились ниже и задержались на груди.
– Ты красивая, знаешь же это, но ты мне как кость в горле, – тихо сказал ей Юстус, а руки неожиданно вернулись на шею жены и резко сдавили ее.
Мариэль в ужасе округлила глаза.
– Отпусти меня, – прохрипела она. – Отпусти!
Принц только ухмылялся и продолжал сдавливать ей горло.
Охваченная ужасом, болью и отсутствием воздуха Мариэль попыталась оттолкнуть мужа, и в правой руке у нее блеснул кортик. Все произошло мгновенно. Юстус даже не заметил оружия, он лишь разжал руки, когда лезвие неожиданно вошло ему в горло.
Глава 16
Тишина звенела в ушах, пробиралась внутрь скользкой змеей, сжимала и дробила кости. Окаменевшая Мариэль стояла перед ненавистной кроватью, на которую упал молодой человек, и смотрела на остывающий труп своего мужа. Мужа… Это слово вызывало свинцовый привкус во рту. Принц и будущий король Тенистых Низин был мертв. И убила его будущая королева.
Мариэль все еще сжимала окровавленный кортик, который с каждой секундой становился все тяжелее. Она чувствовала на пальцах липкую постепенно застывающую кровь. Казалось, что она сползает с лезвия и постепенно покрывает все ее тело, душит ее, стягивает голову. Принцесса рывком отбросила на бездыханное тело кортик. Тяжелый выдох вырвался из ее окаменелой груди. Мариэль будто сбросила золотые кандалы, наконец-то, обрела свободу. При этом часть ее в ужасе кричала внутри, как же она могла сотворить такое.
«Ты убила человека! Забрала жизнь! Так нельзя поступать!»
«Можно», – твердо отвечала другая часть. – «Я убила подонка, который не считал меня за человека, для которого мое тело было игрушкой и источником наслаждения, но ему было плевать, что оно живое. Я живая!»
– Слышишь, я живая! – закричала Мариэль трупу.
Принцесса вытерла руки о простыню и вышла через гостиную в свои покои. Девушка сбросила окровавленное платье и принялась им же оттирать руки в фарфоровой чаше с водой. Воду пришлось менять несколько раз. Вскоре Мариэль отмылась и огляделась. Ей хотелось сжечь все, весь замок вместе с подаренными платьями, бельем и украшениями. Ей был ненавистен