предсказаний – и третий для вопрошающих.
Седоволосая Марвейн неторопливо развела кресалом огонь в железной чаше с извитыми переплетениями узоров в виде змей и взвивавшего пламени по бокам – и терпеливо ждала, когда мелко посеченные на куски дубовые и берёзовые дрова прогорят до углей. Сняв с плеч меховую накидку-плащ и развязав широкий вышитый пояс она осталась в одном долгом платье из грубой овечьей шерсти, помешивая щипцами рдевшие уголья в жаровне, на которые небрежно швырнула ладонью из кожаного мешочка на поясе высушенные листья, семена и цветки багульника, бешеной травы и когтёвника. Под сводами девичьих поплыл резкий дурманящий запах, приоткрывающий зрящим ворота в иное, незримое прочим.
Одну из девушек – молоденькую Ольвейн Рябину из Донег, внучатую племянницу их нового фе́йнага Дайдрэ – провидица попросила расчесать её долгие волосы, пока ещё свитые в косы. Поданным ей костяным гребнем юная Ольвейн торопливо, но осторожно расплела их седые словно паутина пряди и стала пробор за пробором водить по ним зубьями, отчего они ещё больше взлохмачивались и вздымались ввысь точно поднятая звериная грива.
Когда последнее из поленьев прогорело и рассыпалось на полыхавшие алым уголья, прорицание началось. Майри с осторожным любопытством смотрела издали с подоконья, как первой села на третий стул позади жаровни – прямо напротив жаровни – подозванная ею молоденькая Ольвейн мерх-Донег. Провидица велела той выбрать щипцами один из углей и передать те в её костлявые пальцы.
Держа в ладони щипцы с тлеющей головешкой, старая Марвейн снова велела девушке дунуть на притухший алеющий уголь, и затем сквозь вознявшееся от тока воздуха пламя смотреть прямо в глаза вещей феáхэ. Зрачки глаз старухи закатились вовнутрь, лишь страшной белизною их яблок сияя в полумраке затихших покоев – и она начала говорить.
Так одна за одной очереди услышать о собственных судьбах и получить на вопросы ответы богов дождались все служанки из девичьих. Следом за Ольвейн Рябиной и шедшей второй по старшинству Айб мерх-Бранн дождалась наконец своего часа и говорливая Гвервил – и торопливо села на стул напротив провидицы.
Возвратившись после прорицания к ожидавшей её дейвóнке она взволнованно молчала, сидя подле подруги на подоконье – лишь перебирая пальцами толстую рыжую косу и хмурясь, не притронувшись к пряже. Серая кошка урча улеглась на колени ей, сверкая в полумраке желтизной своих глаз, в которых отражалось мерцавшее пламя жаровни.
– И что предрекла тебе вещая Марвейн? – наконец негромко спросила подругу дочь Конута, видя волнение той и осторожно прикоснувшись ладонью к её вздрогнувшей отчего-то руке.
– Ай, – пришедшая в себя Гвервил словно торопливо отмахнулась от чего-то, отпустив из рук косу, – о доле хотела узнать я, и на мужа просила прозрить…
– И что же?
– Так гэйлэ мне предрекла: большое тебе будет счастье дано, по сердцу придётся – но ненадолго. Взамен дважды большее счастье