этим посольством, к чему? Ведь и я не дурак, уловил о чём речь там была.
– Ты, владетель, в час распри не дело страны себе выбрал первее, а бабу… – нахмурясь угрюмо сказал фейнаг Куан, – я как верный слуга твой прошу – верни Этайн отцу, помирись с домом Конналов! Ведь она тут причина всего, что случилось.
Тийре молчал, точно что-то в раздумьях возвесив, решая.
– Ведь известно – ты сам слово дал там в Глеанлох Кадаугану, что откажешься брать её в жёны. И она же по че́сти дала своё слово стать женою Лабрайдову сыну! – поддакнул тому фейнаг из Нидд.
– Разве слово, что силой исторгнуто было из Этайн, может считаться по праву правдивым?
– Не по чести от данного некогда слова как рак потом пятиться… – нахмурился Геррке из Куан, – я, владетель, тебе расскажу, что есть сила раз данного слова. Сам на свет появился я силою этой. Мой отец Килин Рослый два года пытался посвататься к матери. Но не люб был он ей, по другому тогда сохла Ригру, от того всё сватов ожидая. В первый год открутилась богов дурным знаком, что ей дали в святилище. А второй раз смеясь согласилась – что женой ему станет, как нити начнут прясть из камня.
Мой отец был упорный – два года не слазил с коня, все далёкие земли объехал в напрасных, казалось, исканиях. Нити прясть – и из камня – смех только, и всё тут! Но в уделах у больхов нашёл он селение, где искусные люди из дивного серого камня, из горного льна могли нитки чесать и ткать ткань, что прочна и огня не боится. С тем возвратился он в дом моей матери, и подарил ей ту ткань и сам камень с нитями. А потом ей напомнил о слове, что дала она прежде на смех.
Уж как замуж идти за отца не хотелось ей, правда – но кто слово не держит, позорит свой род. Поженились они, прожили́ много лет бок о бок, восемь деток на свет принесли со мной вместе… Вот что значит держать своё слово, владетель.
– Вы, почтенные, мне на закон упираете… твёрдость слова возняли в укор. Только кто из нас прежде присягу менял? Кто служил раньше ёрлу – до тех пор, пока Старый войска мои к вам не привёл, и все кийны Помежий не бросились мне присягать вместо Скъервиров? Или может быть слову был верен сам Кадауган, что в открытую он уж оставил защиту уделов, кого прежде поклялся беречь своим войском?
– Все мы знаем причину того ведь, владетель… – угрюмо повторил фейнаг Куан.
– Не по закону ты дело устроил с Кадауганом. Верни дочерь ему – и тем всем будет лучше по че́сти, – добавил глава кийна Сенхан, – ведь упорствуя ты лишь проклятие Бейлхэ на дом свой тем больше вздымаешь… И святители так говорят, что богов ты презрел не единожды…
– Ведь и так ты как Мурхадд пролил Родри кровь – братоубийцею став как и тот… – донеслось из толпы чьё-то тихое.
Тийре долго молчал, глядя то на скучившихся в круге копейщиков пленников, то на отцов их с роднёй. Сын Медвежьей Рубахи безмолвствовал – и лишь в глазах его резко пылали те искры, что прочих их зрящих принудили ёжиться.
– Закон, говорите? Вы, владетели, мне присягали, клялись на железе на верность Тремя, и просили