миру стремятся. Или ёрл так им мил и обещал меньше податей дать, чем отец мой, раз послали они сыновей на убой вперёд воинства Къёхвара?
– И послушали тебя северяне?
– И да, и нет… Верховодивший в том заговоре всеми их кийнами Уэн из Кроммах и слушать не стал, даже когда я тело его сына Кáдаугана со всем оружием возвратил, в Ночь Смерти своими тут ве́ршившего. Прилюдно нарёк меня щенком потаскухи безродным – что не склонится он перед таким новым áрвеннидом, и сам будет вершить своими уделами и землями данников, и союзы с кем нужно плести по закону как волен.
– А ты что?
– А я при всех прочих фе́йнагах по обычаю вызвал эту свинью на да-слеа́на, если мир ему претит. Мол, «раз я сын потаскухи, так держи сам ответ за то прозвище – а не за измену присяге отцу моему как собаку в кругу зарублю тебя».
– Вот ты как… Ну а тот?
– Кривой сразу скривился, как во́роньих ягод хватил на язык – «не с щенком потаскухи мечами мне биться, я владетель высокого рода!» Под себя сходить можно от смеха – сам был младшим из семени фе́йнага, ограблял прежде шедших купцов от горящего камня, свинья – а теперь мне свой чин в морду тычет, козлина разбойничья…
– Ну а ты что там, Тийре? – Лев внимательно слушал товарища.
– Я-то понял – в попятную глупо, сам хомут тот надел на себя. Говорю – «за тебя кто в круг выйдет, раз владетель медвежьей болезнью страдает?» Вышел вершний над стражей – здоровый как конь – хоть далеко ему статью до нашего Молота.
– Раз ты тут – значит снял его жёлудь? – Аррэйнэ пристально глянул на друга.
– Потрудиться пришлось – врать не стану… Я же не Быстрым Убийцей был учен как кто-то! –арвеннид ткнул друга в бок кулаком.
– А как сдох этот пёс с дырой в брюхе, я снова стал звать в круг на сшибку Кривого. Тот, скотина, послал мне другого такого верзилу. А как я и того завалил – хоть и сам уже был еле жив – тут при всех не стал Уэн позориться, чтобы трижды быть битым щенком потаскухи, вышел сам ко мне в круг – полагая, что слаб я уже после боя.
– Ну и как? Был ты слаб, или врал им для виду?
– Был, не вру – но для виду стал слабже… – усмехнулся Льву Тийре, – погонял его так до усталости ног – ну и как обещал, зарубил там при всех наповал разом с братом, кто на меня со спины вдруг накинулся. А лишившись своих вожаков их владетели прочие из Гвартэ́ддиг, Инбер, Тиредд и прочих признали, что прельстились посланиями Къёхвара под уговоры Кривого – и тем прежний мир мы вернули. Присягнули друг другу в их роще Ард-Да́гда, что я не стану как прежде отца люди их старые вольности нарушать и брать поборы чрезмерные с торговых и меновых дел, а они отрекаются от союза с Къёхваром и дают мне людей на войну против ёрла.
Сын Медвежьей Рубахи умолк на мгновение, почесав подбородок.
– Ну и Гвервил и Мору отдал в жёны сыновьям фейнагов Кроммах и Инбер. Кровью союзы надёжней плетутся, как дядя Килух твердил…
– Тебя не узнать прямо, Тийре, – хмыкнул Áррэйнэ, с души которого словно слетели под вихрем