И ещё… – он запнулся на миг, резко заговорив об ином.
– Клянусь Пламенеющим, Аррэйнэ – иногда я жалею, что выучил письмена… Столько писанины, оказывается, лежит в руках áрвеннида – голова от неё распухает сильней, чем опара. Если бы не писцы и не помощь советами родичей, я бы умом от того давно тронулся. Хорошо, что теперь идёт распря, и меч я держу пока чаще чем перья с печатями.
– Знаешь, Тийре – у тебя полно верных друзей и отменное войско, как ни у кого из минувших владетелей Эйрэ. Вот только… разрешишь ли сказать тебе прямо, владетель, как прежде меж нами бывало?
– Со мною есть ты, Аррэйнэ, – перебил его арвеннид, – это уже половина от воинства Эйрэ. Чего ещё нужно нам для победы над Скъервирами? Говори, что за мысль ты там держишь?
Лев повернул голову к другу, встретившись взглядами.
– Я рядом – и буду твоей верной правой рукою доколе того ты потребуешь, и не отступлю, не предам. Но ты видишь, что кийн ваш оборван. Родных братьев у тебя больше нет, как и других прямых родичей крови Бейлхэ, полёгших в Ночь Смерти – а сколько иных их погибло за эту войну? Ведь все твои племянники как и ты не от брака родились, и юны ещё для правления. Дом ваш сейчас словно слабая ветвь в буревий, если дунет он вдруг посильнее.
Аррэйнэ смолкнул на миг, глядя вдаль на просторы сереющей в мгле засыпающей Глвиддглинн.
– Если тебя не станет – в сражении ли, или от убийц Скъервиров – то среди кийнов опять вспыхнет свара за опустевшее Высокое Кресло – и как знать, что грядёт нам? Чего стоят верные тебе воинство и круи́нну, раз у Эйрэ не будет опять прочной власти, соединяющей в согласии все доселе немирные между собою дома? Многие фе́йнаги и поныне готовы не сплоченный край наш порвать по кускам, что дейвóнам на радость лишь будет…
– И что ты сказать этим хочешь, Аррэйнэ? – спросил его друг.
– Тебе бы скорее семью завести себе, Тийре, родить сыновей – чтобы в чертоге владетеля снова соткали Поло́тнище Предков, где и твоё имя будет отныне – законное и непопираемое, следом за коим и имена всех потомков твоих будут вчертаны. А пока что для многих из фе́йнагов ты и доселе лишь сын потаскухи и áрвеннид без закона, как тявкал тогда толстый Оннох, перед тем как я заткнул его пасть.
– Прежде не говорил ты такого сам, Аррэйнэ… – как-то тихо промолвил сын Дэйгрэ, обернувшись и пристально глянув в глаза другу детства – понимая, что оба они изменились, став старше – и прежними юными им уже снова не быть.
– Прежде иными мы сами с тобой были, Тийре… – Лев умолк, вновь озирая пылавшие золотом с алым пожарища листьев уже угасающей осени.
Арвеннид долго молчал, словно обдумывая услышанное. Рука его задумчиво теребила усы с подбородком. А непростых дум на сердце владетеля Эйрэ в последнее время хватало.
– Ты конечно, всё верно сказал, Лев… И про убийц вот как в воду глядел – и яд мне пытались в бочонке прислать этим летом, и пару изменников этой зимой я повесил, кто влез мне в намёт в одну ночь заколоть.
– Даже