слова исторгнуть не смог из себя… пить и есть перестал, заморил себя голодом до смерти. Стало жить ему незачем попросту…
– Что за знак был, почтенная? – спросил у жены Волкоглавого Тийре. Но вместо неё вдруг ответила Этайн.
– Тут в Помежьях у многих домов есть древнейший обычай. От рождения детям на теле взрезают тот знак, что на память им будет до смерти – чтобы даже беспамятных их, потерявшихся, рода и предков не знавших, забывших, смогла б хоть когда отыскать их родня. Он у каждого дома отличен по виду – как вот этот…
Ладонь её левой руки легла подле ладони владетеля Эйрэ. На указательном пальце сын Дэйгрэ увидел темневший багровым витком след надреза по коже, как будто кольцо – коего прежде и не замечал.
– Вот, достойная – сразу ведь видно где ты рождена, что с Помежий! – поддакнул Ульфсхофуд. Он отстранил от виска прядь волос вокруг уха, показав свою метку – темневшую круглую точку, пробитую риской наискось.
– Вот такие обычаи тут в здешних землях, владетель… Жизнь такая такими нас делает – или может быть самые худшие делают жизнь таковой… уж не знаю. Вот наш знак, что несём мы с рождения, Фрекиры – а у Ёрваров он…
В чертоге раздался вдруг плач. Ребёнок – едва годовалый быть может – что спал до сих пор на коленях у женщины младше за Этайн, проснулся, ища ртом и ручками грудь. Та, доселе сидевшая в полном безмолвии, с каким-то испугом взиравшая на всех гостей их семейства, вскочила, стремясь отойти от стола до печей, где на лавке вдали от всех глаз могла дать молока для младенца. Дочерь Кадаугана тоже поднялась со стула – стремясь той помочь, раз в чертоге в тот час не осталось служанок, ушедших в стряпные – и пока та поспешно стремилась развить все узлы на завязках одежды, взяла дитя на руки и прижала к себе, попытавшись унять и утешить.
– Ужель сыновья твои так торопились уйти с войском ёрла, что кто-то жену с его чадом оставил под носом врага без защиты?
– То не невестка – дочь… младшая, – помедлив с ответом сказал старый Свейн, – и ей лучше уж здесь, чем с роднёю отца её чада, храни его боги…
– Славный ребёнок, почтенный. Кто отец его? – спросил Тийре у Свейна.
Волкоглавый какое-то время молчал, хмуря брови.
– К чему мёртвых теперь поминать? Много достойных ушли к праотцам в эти годы – и от них и их славы того даже вовсе следа не осталось. Пусть мой внук будет Фрекиром… Дом наш мал, потерял уже стольких мужей на войне – и пусть новая кровь их заменит под солнцем.
– Говоришь мудро, почтенный, – Тийре согласно кивнул, а в душе укорил себя – дав согласие скригге явиться к ним в твердь Волчьих Нор. Будто назло оказалась их дочерь с ребёнком в чертоге – не слепой ведь, увидел как Этайн сидит подле них, а сама как ножом её ткнули под сердце, и чуть не рыдает. С той ночи, как ходила в святилище Трёх, как сама не своя… про какую-то цену обмолвилась кратко в ответ. Свою цену и он уплатил жизнедавцам – но всю ли, и как ему знать, не возьмут ли ещё с сына Дэйгрэ они за то право любить эту женщину всем вопреки, быть владетелем