была массивная кровать, на которой по-прежнему спали Гарольд и Мэри-Роуз. Ничто не могло потревожить их забытья, вызванного сильнодействующими таблетками от бессонницы.
Гром вновь зарокотал над близлежащими холмами, земля вновь содрогнулась, и на этом завершилась небольшая передышка, вызванная обманчивым равновесием. Единственный трос, удерживающий дом от падения, завибрировал, а порыв ветра вывернул из земли электрический столб рядом с садом.
В этот момент лопнула одна из стальных жил, вплетенных в трос. Через мгновение за ней последовали остальные, разрываясь и расплетаясь, не в силах больше выдерживать колоссальный вес постройки.
Если бы этот наш предполагаемый сосед встал с кровати и выглянул в окно чуть раньше, наверняка он успел бы позвонить в полицию, и тут же примчались бы местные власти и вытащили бы Гарольда и Мэри-Роуз из постели. И тогда с полной уверенностью можно было бы утверждать, что жизнь супругов Грейпс продолжилась бы заранее намеченным курсом, а назревающие события обрели бы совершенно иной финал. Но этого не произошло.
Последний клочок земли, удерживавший дом, оторвался от утеса. Трос уже не мог сопротивляться чудовищной нагрузке и лопнул, а его концы взвились в воздух. Через мгновение дом сеньоров Грейпс вместе с фрагментом сада начал свободное падение в бурлящие морские волны. Последовал оглушительный удар, и все произошедшее скрыл ночной мрак, столь же непроглядный, как и тот, который окружил молодого Грейпса, когда его лодка перевернулась и он упал в воду.
Гарольд за несколько секунд сумел вынырнуть на поверхность; Дилана не было видно. Он наглотался воды, но, несмотря на это, изо всех сил пытался кричать, повсюду ища сына. Однако его окружала только непроницаемая тьма. Ему удалось ухватиться за упавшую с лодки доску, а вот от самого суденышка и от мальчика не было и следа.
– Дила-а-ан! Дила-а-ан!
Гарольд выпустил доску из рук и начал плавать кругами. Волны то поднимали, то опускали его, пытаясь утащить в свои ледяные объятия. Он вновь и вновь выкрикивал имя сына, но вокруг не было никого, и ни его голос, ни взгляд не могли проникнуть дальше бушующих волн. Гарольд нырял и нырял, конвульсивно дергая руками и ногами, в надежде под водой нащупать тело сына. Все было напрасно.
Повсюду царил мрак.
Гарольд едва дышал. Волны били ему в лицо, и постепенно соленая вода стала проникать в его усталые от крика легкие. Сознание его мутилось, он начал тонуть. Гарольд закрыл глаза и отдался на волю морской стихии, страстно желая оказаться рядом с сыном.
В тот миг, когда голова начала погружаться в воду, его ослепило желтое сияние. Прямо перед глазами на волнах качалась банка из-под варенья, полная светлячков, – погибая, они испускали последние искорки. Гарольд схватил банку и рванулся вверх. И тогда это желтое свечение, вспыхнув, оказалось фонарем рыбацкого судна. Чьи-то крепкие руки подхватили его и поставили на твердую палубу. Он начал снова выкрикивать имя сына, трясясь от холода и не выпуская из рук