всё это.
Слова Петра обрушились на меня, как гром. Если он прав, то склеп – не просто место для покоя мертвецов. Там зреет источник всей этой беды.
– Мы должны попытаться, – сказал я решительно.
Петро молча кивнул, но в его взгляде я увидел страх. Страх перед тем, что может случиться, если мы ошибёмся.
К вечеру Петро объявил, что не отойдет от двери склепа, пока не выследит «проклятого дьявола»…
Ночь прошла тихо. Даже утром и днем Петро отказался сойти со своего поста. Он взял у меня только кусочек хлеба. И день прошел хорошо.
Минули еще сутки. Что делать с добровольным сторожем? Он ест один хлеб и совсем не спит. Долго ли он выдержит?
Еще сутки.
Никакие уговоры, никакие доводы не помогают.
Я решился оставить упрямца еще на ночь, а утром подсыпать сонного порошка в вино и заставить его выпить.
Приготовив покрепче снотворное, я сидел у себя в комнате. Пробило два часа.
Вдруг в комнату, пошатываясь, входит Петро. Он иссиня-бледен, точно мертвен, волосы всклокочены, сам весь дрожит. Беспомощно опустившись на стул, он залился слезами.
Первых его слов разобрать было невозможно, до того стучали его зубы.
Наконец я уловил:
– Графинюшка… ужас… наша графинюшка ходит… мертвец…
– Успокойся, Петро, расскажи все по порядку, я и сам думаю, что виноват не американец, а графиня, – сказал я, стараясь казаться спокойным.
– Наша графинюшка, это ангел-то во плоти и вурдалак, вампир… – И он снова зарыдал.
Когда припадок прошёл, Петро, дрожа, начал говорить:
– И в эту ночь, как и прежде, сидел я на скамейке напротив входа в склеп. Глаз не спускал с двери, ключ у меня в кармане лежал. Ночь была лунная, светлая, всё видно, как днём.
Он замолчал, сглотнул, будто заново переживая случившееся.
– И вдруг смотрю: перед дверью стоит она… графиня. В белом платье, нарядная, локоны по плечам рассыпались, цветы в волосах да бриллианты сверкают. Точь-в-точь как наряжалась, когда на бал ехала…
– …Я забыл всё! – продолжал Петро, глаза его широко раскрылись. – Подумал, она живая… Бросился к ней и говорю: «Графинюшка, милая!»
Он замолчал на миг, потом продолжил:
– А она посмотрела ласково, тихо так говорит: «Петро, за что ты меня преследуешь?»
Петро сжал кулаки.
– Тут я понял… понял, что она мертва! Отскочил назад, а она за мной идёт. И говорит: «Оставь меня в покое, и я тебя не трону…» Голос у неё нежный, будто раньше…
Петро с трудом перевёл дыхание.
– А я ей: «Бог с вами, графиня! Вы же умерли… Вас похоронили!»
– А она мне в ответ: «Умерла… и всё-таки живу. Не мешай же мне». И рукой так… мягко отодвигает меня с дороги.
Петро судорожно обхватил голову руками и замолчал.
– Я хотел перекрестить её, – продолжал Петро, голос его дрожал. – А она как бросится! Схватила меня за плечи, сильная такая, словно не женщина, а мужик здоровенный. Глаза злые, лицо совсем чужое. Хотел вырваться – не могу, вот-вот повалит…
Он