этих решений?”»[52]
Этот вопрос преследовал Кейджа, и он нашел ответ, который его удовлетворил, только гораздо позже.
Все время учебы Кейдж считал своей ахиллесовой пятой слабое понимание гармонии. Во время майской встречи Шёнберг заявил, что один из его старших учеников мог бы помочь Кейджу восполнить то, чего тот не знает. Осенью, однако, Кейдж снова столкнулся со своим bête noire[53] во время сессии, которая станет последним курсом у Шёнберга. Проявлять преданность Шёнбергу становилось все труднее: супружеская жизнь брала свое, и новые интересы, в частности музыка для ударных, становились несравненно важнее шёнберговских тоноцентрических взглядов на композиторское искусство. В конце концов учитель и ученик оказались в тупике.
«Когда я проучился у него два года, Шёнберг сказал: “Чтобы писать музыку, нужно иметь чувство гармонии”. Я пытался объяснить ему, что у меня нет чувства гармонии. Он говорил на это, что без чувства гармонии я буду постоянно натыкаться на некое препятствие, на стену, которую невозможно преодолеть. Я отвечал, что в таком случае посвящу жизнь тому, чтобы биться головой об эту стену»[54].
Все композиторы из шёнберговского пантеона великих, особенно Бетховен и Вагнер, внесли заметный вклад в развитие гармонии; «эмансипация диссонанса» самого Шёнберга неизбежно привела к наиболее радикальному ее преобразованию, какое только можно вообразить. Безразличие Кейджа к гармонии должно было потрясти его до глубины души. Со своей стороны, Кейдж все больше углублялся в новую область, которая никак не соотносилась с интересом Шёнберга к гармонии: музыка для ударных. Премьера «Ионизации» Вареза, первого крупного сочинения исключительно для ударных, состоялась в Нью-Йорке в 1933 году и вызвала чрезвычайный интерес в музыкальной среде, отражением которого стала в том числе и пьеса Ostinato pianissimo Коуэлла (1934). Кейдж слушал исполнение «Ионизации» в концертном зале Голливуд Боул, его увлечению ударными инструментами еще поспособствовал создатель абстрактных фильмов Оскар Фишингер, которому Кейдж помогал той весной: «Он сказал, что в этом мире у всего есть душа, которая проявляет себя в звуке, и я, так сказать, загорелся этой идеей»[55].
Когда Кейдж и Ксения жили и учились переплетному делу у Хейзл Дрейс, они создали квартет ударных инструментов, который выступал сам по себе, а также помогал Кейджу в работе по написанию музыки и аккомпанированию на факультете современного танца. Осмелев от такого успеха и, видимо, надеясь на одобрение Шёнберга, бывший ученик приглашал учителя на свои концерты. Шёнберг вежливо отказался как минимум от одного приглашения, а когда пришло еще одно, где ему предлагалось самому назначить дату, когда он будет свободен, ответил: «Я никогда не буду свободен»[56]. Кейдж понял послание.
Кейдж хватался за любую работу, чтобы свести концы с концами, в том числе совместно с тетушкой Фиби вел в школе предмет под названием «Музыкальный