Долли. Надо будет потом показать тебе другие фигуры.
– Там нужно больше держаться за руки, как в аллеманде?
Он слегка улыбнулся и отпустил мою ладонь.
– Возможно. Я буду у себя в кабинете. Когда закончишь тут, принеси мне туда чай.
Он поклонился и вытер шею. Взял свою ленту и кафтан у миссис Рэндольф и пошел в дом.
Домоправительница прищелкнула языком.
– Я сама отнесу ему чай, Долли. Иди к своей малышке. Знай свое место да не пытайся скакнуть выше головы.
Она зыркнула так, будто хотела проглотить меня целиком. Я замерла.
– Да, мэм.
Но предательские ноги повторяли фигуры нового танца, который я только что выучила.
Миссис Рэндольф видела разгорающееся во мне пламя. А я гадала, заметил ли его Келлс.
Демерара, 1772. Новые обязанности
Ангельская песнь доносилась ко мне в комнату, просачиваясь в щель под дверью. Приглашенные музыканты на вечере Келлса уже начали играть. Мелодия была похожа на менуэт Полка, и я стала покачиваться под музыку.
Моя годовалая малышка, Шарлотта, наконец уснула, посасывая пальчик. Идеальная малютка с налитыми, словно абрикосы, щечками, круглыми и прелестными. Глаза у нее были карими, как у мами, а кожа немного темнее, чем у Лиззи, по крайней мере так мне помнилось.
Волна печали омыла меня. Несколько дней назад Лиззи исполнилось три. С тех пор, как я последний раз целовала ее щечки, прошло почти два года.
Мне хотелось, чтобы Шарлотта и Лиззи росли вместе. Я скучала по мами. Мне нужно было, чтобы она снова стала нам с Китти матерью. Растить сестру и дочь – очень тяжело.
Умом Китти осталась девятилетней или, может, даже младше. Речь ее была как у маленькой девочки. Временами казалось, Китти застряла в том дне, на рынке. Возможно, закрывая глаза, туда она и переносилась.
Я не имела права никому указывать, как долго горевать, однако не знала, достаточно ли сестре одной меня, все ли я сделала, чтобы помочь ей вырасти и почувствовать себя в безопасности, захотеть жить за пределами нашей комнаты.
Я не рассталась со своими мечтами. Я хотела твердо встать на ноги. Хотела выкупить нас, обзавестись большим домом и землей. Тогда у Китти будет возможность оставаться ребенком вечно.
– Долли, ты такая грустная. – Китти, сидя на полу, играла с деревянной полированной куколкой, которую дал ей Келлс. У той были подвижные тряпичные руки и ноги на шарнирах. Такой же костяной корсет, как у меня, и пышная нижняя юбка, что подарил мне хозяин Обители.
Я покачивала бедрами из стороны в сторону. Юбка в форме купола скрывала их целиком. Новое платье было пышным. Кажется, мне это нравилось.
Когда я войду в комнату, все меня заметят.
– Со мной все хорошо, сестренка. Просто привыкаю к новой одежде. Хочу выглядеть как подобает для него.
– Не бойся, Долли. Сегодня у Келлса прием. Ты умеешь подавать чай. Все будет хорошо.
Я одернула юбку и белоснежную сорочку, глядя, как волной колышется ткань. Келлс приобрел ее специально для меня, никаких обносок. «Приобрел» – одно из новых слов, которым он научил меня в своем кабинете. Мы многое