мороз, пока не замерзну до смерти? Запросто. Поливать расплавленным свинцом. Дробить колени, давить пальцы в тисках, отпиливать руки-ноги… возможностей – море! Но разговор казался мне наименее вероятным развитием событий.
И того хуже: вдруг он подвергнет меня чарам? Сейчас он явится, как пришел тогда ко мне в камеру. Двоясь и троясь, окружая, подавляя мощью. Я никогда такой магии не видела. Даже не знала, что она возможна. Меня слегка лихорадит. Потому что, как ни противно мне это признавать, его магия меня пугает.
И он меня пугает.
Я сажусь на кровать. Оглядываюсь. За стулом, где спал Джордж, камин. Пламя пылает не во всю мощь, но достаточно тепло. На деревянном полу мягкий ковер. Кровать большая и мягкая, простыни чистые, пахнут лавандой. И я, как до меня только что доходит, тоже. Грязное платье убрали, заменили простой полотняной рубашкой. Я соображаю, что сколько бы я тут ни пробыла и чего бы ни хотел от меня Николас Пирвил, плохо со мной не обращаются.
Пока что.
Я не знаю, что мне делать. Бежать не могу, спрятаться тоже. Инстинктивная реакция – драться, но этого тоже не могу. Не выдав себя – никак. Понятия не имею, что им известно обо мне, не знаю даже, что они от меня хотят. Но если я намерена отсюда выбраться, надо бы узнать и то, и другое.
В дверь тихонько стучат, и я не успеваю ответить, как в комнату входит Николас, а Джордж следует за ним. Николас встрепан со сна и выглядит даже старше, чем мне помнится. На нем темно-синий халат, туго перетянутый поясом. Поглядев на меня, Николас коротко кивает. Он такой тощий, что видны жилы на шее, остро торчат скулы.
– Как себя чувствуешь?
– Отлично.
Это правда. Может быть, еще слаба, и грудь болит на вдохе. И мучает жажда. Да, поесть бы тоже не мешало. Но в остальном – все отлично.
Николас улыбается, будто прочитав мои мысли.
– За это спасибо Джону, – говорит он. – У него дар. – Чуть застонав, он садится на стул, а Джордж нависает сверху, будто готовясь защищать его. – Так вот, Элизабет, ты хочешь знать, почему ты здесь.
Это не вопрос, а утверждение. Я киваю. Николас начинает говорить, но тут раздается осторожный стук. Джордж идет открывать и впускает молодого человека с двумя оловянными кубками. Они слегка дымятся, в воздухе – белые колечки тумана. Один кубок юноша отдает Николасу, и тот благодарно его принимает, потом идет ко мне, протягивая второй.
– Элизабет, это Джон Рейли, наш знахарь, – говорит Николас.
Знахарь? Я кривлюсь, не могу сдержаться. Почти всегда знахарь – это просто синоним слова «колдун». Рейли протягивает мне кубок, но я не спешу его принять.
– Это дягиль и дурнишник, – говорит он.
Я пожимаю плечами. Если трава не смертельный яд, я ее не знаю.
– Просто очиститель крови. И еще кое-что для желудка. – Пауза. – Ну, накрошил еще немножко огурца от лихорадки, кровохлебки и вяза – от кашля. Овса – от сыпи. И полыни, потому что у тебя блохи. Пара капель мака, чтобы снять напряжение. Но это уже точно все, клянусь.
И он улыбается. Улыбка хорошая, теплая, дружелюбная. Не так улыбался бы человек, желающий напоить